Сани выехали с территории дворца, и лошадки прибавили ход. Один из гвардейцев успел объехать нас еще до ворот, и теперь он, подстегнув своего коня, мчался впереди, выкрикивая:
— Дорогу королю! Государь Камерата! Дорогу королю!
Прохожие останавливались, снимали шапки и шляпы, кланялись Его Величеству и застывали в этой позе, пока сани не проезжали дальше. Да и не только прохожие. Всадники, экипажи, повозки — все они отворачивали с нашего пути.
— Хорошо снежку навалило, эх, как идет! — донесся до нас голос возницы. — Хорошо идет!
Король усмехнулся, и я невольно улыбнулась в ответ. Морозец щипал щеки, и ветер холодил кожу, но мне не было холодно. Откинув голову, я посмотрела на крыши домов, над которыми вился дымок. Сам воздух был наполнен приятным запахом горящего в очагах дерева. И даже солнце проглянуло сквозь облака, раскрасив город роскошеством мерцания снежинок.
— Хорошо, — вздохнула я с удовлетворением.
Было и вправду хорошо. Я поглядывала на улицы, заполненные народом, на дома, менявшиеся от великолепных особняков до одноэтажных сероватых домиков за невысокими потемневшими заборами, и чувствовала тепло руки своего спутника, теперь переплетшего свои пальцы с моими. Я пыталась разъединить наши ладони, но быстро сдалась, когда поняла, что отпускать меня никто не собирается.
Лошади вынесли сани за городские ворота и понесли по наезженной дороге, но вскоре свернули в сторону, и бег их замедлился. Теперь вокруг нас были пока еще редкие деревья и кусты, укутанные в белоснежную шубу. Негромкие бряцание сбруи, скрип полозьев по снегу, всхрапывание лошадей да далекий лай какой-то собаки — вот и все звуки сейчас окружавшие нас. А вскоре исчез и лай.
— Боги, — вырвалось у меня, — какая же восхитительная благодать.
— Остановись, — приказал государь, и возница пророкотал:
— Тпр-ру, — останавливая неспешный бег лошадей.
Натянули поводья и гвардейцы. Один из них поспешил к саням, но король остановил его сухим:
— Считаешь меня немощным?
Он откинул в сторону меховое покрывало, слез с саней и подал мне руку, приглашая теперь пройтись. Я с радостью последовала любезному предложению. И пусть это была всего лишь дорога у края леса, но ощущение свободы опьянило.
— Вы встрепенулись, — заметил государь. — Рад, что сумел угодить.
— Да, благодарю, — искренне улыбнулась я. — Здесь чудесно.
Мы вновь замолчали. Я чувствовала, как он поглядывает на меня, но сама смотрела только вперед. Мне хотелось выстроить между нами преграду, не дать повода для каких-то слов или действий, которые могут всё испортить. Даже руки я сознательно сунула в муфту, чтобы король вновь не сплел наши пальцы. Может, я всё еще оставалась неискушенной, но не глупой и не слепой, потому прекрасно понимала, что в своем отношении ко мне Его Величество не переменился. А после слов дядюшки признала и то, что графиня Хорнет оставила короля равнодушным, и всё, что он брал от нее, — это ее тело.