«Шанриз. Ваша милость.
Простите, что вновь нарушил ваш запрет и правила хорошего тона, обратившись к вам по имени. Нет, не спешите рвать моего письма, прошу вас. Я не буду терзать вас, угрожать или говорить колкости. Клянусь, что не ищу вашей дружбы. Просто прочтите, о большем я просить не стану.
Я знаю, что принес вам много боли, а моя последняя выходка и вовсе была отвратительной. Мне не замолить этот грех перед вами, это я тоже знаю. Поверьте, я и сам себя не оправдываю. И пусть я пытался удержать свою невестку от падения, как и собственное положение, но действовал низко, бесчестно и подло. Это было отчаяние в чистом виде.
Не думайте, что этими словами я желаю задобрить вас и ввести в заблуждение. Всё, чего я хочу, это попросить у вас прощения, которого, конечно же, не заслужил, да и вряд ли получу. Но еще я хочу заверить вас, что вам не стоит опасаться меня. И даже если вы не поверите в мою искренность, то просто подумайте, насколько не в моих интересах теперь злить государя. На моем счету немало прегрешений, а я достаточно разумен, чтобы не усугубить свое нынешнее состояние вздорной местью вам за собственную глупость и сумасшедшую выходку.
Мое желание написать вам продиктовано единственно лишь тем, что мне не хочется видеть в ваших глазах страха перед безумцем. Поверьте, я исцелен от своего безумия уже тем, что ценой его стала моя жизнь.
Быть может, мне бы и хотелось сказать больше, но вам этого не нужно, а потому я просто еще раз прошу у вас прощения и клянусь не нарушать вашего покоя.
Н.Р.»
— С ума сойти, — буркнула я.
Затем снова перечитала письмо и отнесла его к камину, где еще тлели угли, продолжавшие согревать кабинет. Присев на корточки, я смотрела, как послание герцога Ришема превращается в пепел. А когда от него ничего не осталось, я распрямилась и, поднявшись на цыпочки, потянулась, разминая затекшую спину.
— Не беспокойтесь, ваша светлость, — прошептала я. — Я готова к вашему возвращению.
И за это я была благодарна королю. Теперь я могла признать, что его предупреждение оказалось полезным. Оно дало мне время свыкнуться с неприятной действительностью. Однако более всего успокоил наш разговор во время ужина, на который меня пригласил Его Величество, чтобы объясниться.
— Вы готовы выслушать меня? — спросил тогда государь. — Впрочем, бежать вам всё равно некуда. Как человек опытный, который умеет учиться на своих ошибках, я приказал гвардейцам не выпускать вас без моего дозволения. Так что дверь откроется лишь в окончании нашей беседы, а она продлится ровно столько, сколько будет необходимо для нашего взаимопонимания.