Так вот к чему я веду. О моей традиции быстро прознала и герцогиня Аританская. Мы «случайно» встретились с ней на аллейке Малого парка, и ее светлость, не особо утруждая себя мыслью, насколько приятна мне, навязалась и щебетала в ухо, пока я не сбежала обратно в свой кабинет. В общем, моя бывшая покровительница решила снова ею стать, несмотря на то, что уже была совершенно не нужна.
А во-вторых, она сделала еще один шаг к примирению — спустила с поводка Гарда и графиню Энкетт, более не мешая нашему общению. Впрочем, умница герцогиня использовала их для того, чтобы заманить меня к себе, а следом придворных и государя, потому что в то время, когда я оказывалась свободной, мой добрый друг был занят каким-нибудь делом, придуманным ее светлостью. А вечерами он находился подле своей хозяйки, и она, конечно же, была совершенно не против того, чтобы мы поболтали, достаточно лишь перешагнуть порог ее покоев, но вот делать последнего мне безумно не хотелось, и потому наши встречи с Фьером оставались редки.
А вот с графиней Энкетт мы виделись несколько чаще. Этому способствовал ее супруг, который к герцогине Аританской не имел никакого отношения. Супруги приглашали меня к себе, когда у ее сиятельства выпадал законный выходной день от службы, или же она была не нужна ее светлости. Как-то даже у Фьера вышло присоединиться к нам, и вот в тот вечер мы вдоволь наговорились, и я узнала некоторые подробности о роковой выходке графини Хорнет.
— Это герцогиня подучила Маринетт, — сказала тогда графиня Энкетт, сидя на подлокотнике кресла, в котором устроился ее супруг с бокалом вина в руке. — Ее светлость извела бедняжку, требуя указать, простите, выскочке на ее место и вернуть себе внимание короля. Герцогиня ее попросту изводила недовольством и обвинениями в несостоятельности, как женщины. Признаться, мне даже было жаль графиню. Она ведь вовсе не заносчива, просто немного…
— Глупа, — усмехнулся Фьер, сидевший рядом со мной на диване.
— Наивна, — не согласилась графиня.
— Прошу простить меня, ваше сиятельство, но замужняя дама двадцати шести лет вряд ли может считаться наивной, — отмахнулся барон. — Да и как еще можно назвать человека, который, наслушавшись нелепых указаний, спешит выполнить их настолько в точности, что в тот же день оказывается за воротами дворца? Нет, дорогая графиня, это вовсе не наивность.
— Согласен с бароном, — кивнул граф Энкетт и сделал глоток из бокала.
— Недолгим фавором Маринетт Хорнет обязана лишь цвету своих волос и более ничему, — вновь усмехнулся Гард и отсалютовал мне бокалом. Я отмахнулась, мне было любопытно узнать о предпосылках к выходке ее сиятельства, но обсуждать ее желания не было.