Сегодняшний день опять начался с дождя, он и сейчас моросил, вновь расчерчивая стекла тонкими пунктирами. Но в моей душе не было и тени уныния, там царило солнечное лето и вера в то, что всё будет восхитительно. И за этими мыслями, я рассеянно наблюдала за воротами, видными из окна, и за экипажем, который остановился по ту сторону ограды. Деревья скрывали от меня часть кареты, оставив только возможность разглядеть вороную двойку лошадей, и часть герба на дверце, открывшуюся спустя мгновение…
Но вот мое сознание встрепенулось от узнавания того, кого я вижу, а после…
— О, Хэлл, — выдохнула я. — Это же… Это же Гард! — воскликнула я и поспешила к дверям гостиной.
— Шанриз, куда вы?
— Матушка, к нам пожаловал барон Гард, — с широкой улыбкой оповестила я и бросилась навстречу своему другу.
Не обращая внимания на попытки воззвать к моему разуму и воспитанию, я покинула гостиную. Стремительно преодолев коридор, я сбежала вниз по лестнице. Лакей еще только направлялся доложить хозяевам о визите, а я уже была в холле, опередив прислугу.
— Фьер! — воскликнула я и кинулась к нему.
— Ох, Шанриз, — опешив в первую минуту от обуревавших меня эмоций, охнул Гард. Но уже спустя короткое мгновение стиснул в объятьях, приподнял над полом и отступил в сторону, возвращая нашей встрече видимости приличий. — Доброго дня, ваша милость, — учтиво произнес барон. — Рад видеть вас в добром здравии.
— Доброго дня, ваша милость, — ответила я ему уже иным тоном, впрочем, не пряча улыбки. — И я безмерно рада видеть вас. — А после, дождавшись, когда у Гарда заберут плащ и шляпу, сжала его руку и потянула за собой. — Идемте же, мой дорогой друг, я представлю вас моей матушке и сестрице.
Он послушно прошел половину лестницы, но вдруг остановился, и я обернулась, взглянув на барона с недоумением. Он улыбнулся, отрицательно покачал головой и поднялся на следующую ступеньку. Озадаченная рассеянным выражением лица Гарда, я спросила:
— С вами всё хорошо, ваша милость?
— Более чем, — ответил Фьер.
— А ваша супруга и сын? Здоровы ли?
— Баронесса Гард и наш с ней сын в добром здравии, благодарю, ваша милость, — улыбнулся Фьер.
— Ее светлость?
— О, — отмахнулся барон, — здоровью ее светлости можно только завидовать. Она сияет ярче летнего солнца.
— Хвала Богам, — ответила я, и мы продолжили подъем.
Мы поднялись до площадки между этажами, и мои пальцы, скользившие по перилам, накрыла ладонь Фьера. Обернувшись, я с изумлением взглянула на его милость.
— Остановитесь, Шанриз, — произнес он и отвел взгляд. — Я не могу так. Не могу смотреть в глаза вам и вашим родным, зная, зачем я явился. Лицемерить я могу в отношении кого угодно, только не перед вами.