— Много ведь дураков.
— Боремся.
— Успеваешь и песни писать, и книжки, и город резко в гору пошёл. Докладывают. Хватает времени?
— По двадцать пять часов с сутки работаю.
— Так в сутках двадцать четыре…
— А я встаю на час раньше, — купился Генсек на старую шутки, задребезжал. Мелко захихикал и подкравшийся бочком Суслов.
— Приехали.
Ну, слава Всевышнему.
На этот случай Пётр с Викой Цыгановой разработали целый сценарий. Времени особо не было, так что все реквизиты взяли уже готовые. Ну, какие были. Кроме того успели отработать корейский танец с Таней. И Вика, и Пётр видели, как корейские девушки из какого-то танцевального коллектива танцуют под русские песни, в том числе и под эту нетленку Глюкозы. Времени было всего три дня, но в целом получилось неплохо. А сама Маша-Вика ещё и над лунной походкой поработала. Тоже не Майкл Джексон. Только ведь на дворе 1967 год. Она не только первая, но и единственная.
Брежнев обнял обеих девочек и покрутил, разглядывая со всех сторон. На "сестрёнках" были платья в стиле "Милитари". Красота, кто понимает.
— Ну, что вы нам споёте? — влез поперёд батьки Устинов. Командир ведь. В будущем. Сейчас Гречко.
Вот Вика молодец. Она проигнорировала "второстепенный" персонаж и обратилась напрямую к Генсеку.
— Леонид Ильич, нам нужен магнитофон.
— А сами петь, что не можете? — опять вылез пьяненький Дмитрий Фёдорович.
— Катерина, есть здесь магнитофон? — всё ещё поворачивая так и эдак Таню отвлёкся на секунду Брежнев.
Фурцева Петром была предупреждена, и человек с немецким магнитофоном стоял за дверью. Але-оп, и всё готово. Пётр достал из чемодана кассету с плёнкой "минусовкой" и поставил на магнитофон.
— Леонид Ильич, можно мы с сестрёнкой споём шуточную песню? — и невинно похлопала глазками.
— А гитары вам не надо? — приподнял свои брежневские брови Брежнев.
— Музыка записана на магнитофон, а петь мы будем по-настоящему.
— Давайте шуточную.
— Ровно сто лет назад царь Александр II Николаевич продал американцам Аляску. В народе ходят слухи, что договор заключён на 99 лет и в этом году Штаты должны её вернуть. На самом деле это не так. Договор не предусматривает возврата. Но народу ведь хочется верить. Вот про это и есть наша песня, — произнёс вступительную речь Тишков и включил магнитофон.
— Не валяй дурака, Америка.
Не валяй дурака, Америка,
Вот те валенки, мёрзнешь небось.
Что Сибирь, что Аляска — два берега,
Баня, водка, гармонь и лосось.
Последний припев пели уже все вместе. Потом все члены Политбюро долго тискали девочек. Досталось поцелуев и объятий и Петру. Даже Фурцева чмокнула.