В самом начале матча с нашей сборной Голонка на полной скорости подкатил к судье, затормозил, подняв целое облако ледяной крошки, и о чём-то эмоционально ему заявил. Как выяснил Пётр позже, сказал он следующее: «Вот у этих троих русских нет набалдашников на коньках! Они не могут играть! Это Фирсов, Блинов и Давыдов!».
Действительно, в амуниции наших хоккеистов не всё было в порядке. И это при том, что все коньки советской сборной были переделаны на манер коньков краснотурьинских игроков — высоко поднят задник и увеличен язычок. В те времена судьи, особенно в советском хоккее, к таким нарушениям регламента относились нестрого. В СССР к набалдашникам, которые предохраняют от травм, были настроены скептически: при морозе они всё равно отваливаются. Троих наших хоккеистов удалили с площадки. А ведь Фирсов — неутомимый, изобретательный Фирсов — был лидером сборной! Советские тренеры, Тарасов и Чернышёв, заявили протест. Матч прервался на 33 минуты.
Больше всех переживал комментатор Николай Озеров, которому нужно было, соблюдая политкорректность и избегая мата, как-то объяснять болельщикам в прямом эфире, ху из ху. И вот здесь, причём очень неожиданно для Петра, сработали благородные олимпийские принципы: рядом с основной ареной тренировались хоккеисты из Норвегии, и скандинавы поделились набалдашниками. В тот момент они участвовали в розыгрыше первенства мира в группе Б и не были нашими соперниками по олимпийскому турниру, но в общем зачёте сборная СССР боролась именно с Норвегией — тем ценнее джентльменство спортсменов. Тишков даже передумал начинать их травлю в западной прессе за убийство дельфинов. Там ведь ещё и Дания с Фарерскими островами — а Дания только-только разругалась с НАТО. Подождём мою маму. Подождём твою…
Тот матч со сборной ЧССР наши хоккеисты в реальной истории проиграли, и лучшим игроком стал неистовый Голонка. Психическая атака удалась! Сейчас чуть по-другому сложились события. В третьем периоде Тарасов в первый раз выставил на серьёзную игру экс-индийца, и шайбы перестали залетать в наши ворота.
Потом разговаривали с Тарасовым. После ничьей.
— Вратарь в хоккее с шайбой — это очень специфический человек, они все немного на голову больные. У вратаря должно быть очень плохо с инстинктом самосохранения. Они не только не уворачиваются от летящих шайб, а сами под них кидаются, а ведь шайба — это замороженная пуля, твёрдая как камень. А Камал Кишан Сингх это осознанно делает. Не боится боли. Выключает у себя в голове эту настройку. Уникум.
Ещё маленькую лепточку в победу и сам Пётр внёс. В этом времени вратари только начинают в масках играть, а вот раскрашивать их ещё и не пытаются. Штелле с помощью Бика соорудил маску из двадцать первого века, полностью защищающую голову и шею, да ещё с жутким демоном, клыкастым. Эдакое чудо-юдо в воротах встало. Надо сказать, что Камал долго отбивался от этой затеи, поскольку чудище было индуистское, а Сингхи, как нетрудно догадаться, по вероисповеданию сикхи — однако за неполный год жизни в Союзе, да в отрыве от своего общества, религиозного рвения у отца и сына успело несколько поубавиться. В итоге на маску Сингх согласился, но при условии, что Тишков оградит от посягательств начальства и тренеров, в первую очередь приверженца строгой армейской дисциплины Тарасова, его в высшей степени оригинальную причёску. Она представляла собой здоровенный узел на макушке — так сикхам полагается увязывать волосы, кои стричь воспрещается всю жизнь. Пётр обещал, мысленно хмыкнув — сам сострижет, как намучается упихивать его под расписной шлем.