— Как! — вскричал Дух.— Ты хочешь своими нечистыми руками погасить благой свет, который я излучаю? Тебе мало того, что ты — один из тех, чьи пагубные страсти создали эту гасилку и вынудили меня год за годом носить ее, надвинув на самые глаза!
Скрудж как можно почтительнее заверил Духа, что он не имел ни малейшего намерения его обидеть и, насколько ему известно, никогда и ни при каких обстоятельствах не мог принуждать его к ношению колпака. Затем он позволил себе осведомиться, что привело Духа к нему.
— Забота о твоем благе,— ответствовал Дух.
Скрудж сказал, что очень ему обязан, а сам подумал, что не мешали бы ему лучше спать по ночам,— вот это было бы благо. Как видно, Дух услышал его мысли, так как тотчас сказал:
— О твоем спасении, в таком случае. Берегись!
С этими словами он протянул к Скруджу свою сильную руку и легко взял его за локоть.
— Встань! И следуй за мной!
Скрудж хотел было сказать, что час поздний и погода не располагает к прогулкам, что в постели тепло, а на дворе холодище — много ниже нуля, что он одет очень легко — халат, колпак и ночные туфли,— а у него и без того уже насморк… но руке, которая так нежно, почти как женская, сжимала его локоть, нельзя было противиться. Скрудж встал с постели. Однако заметив, что Дух направляется к окну, он в испуге уцепился за его одеяние.
— Я простой смертный,— взмолился Скрудж,— я могу упасть.
— Дай мне коснуться твоей груди,— сказал Дух, кладя руку ему на сердце.— Это поддержит тебя, и ты преодолеешь и не такие препятствия.
С этими словами он прошел сквозь стену, увлекая за собой Скруджа, и они очутились на пустынной проселочной дороге, по обеим сторонам которой расстилались поля. Город скрылся из глаз. Он исчез бесследно, а вместе с ним рассеялись и мрак и туман.— Был холодный, ясный, зимний день, и снег устилал землю.
— Боже милостивый! — воскликнул Скрудж, всплеснув руками и озираясь по сторонам.— Я здесь рос! Я бегал здесь мальчишкой!
Дух обратил к Скруджу кроткий взгляд. Его легкое прикосновение, сколь ни было оно мимолетно и невесомо, разбудило какие-то чувства в груди старого Скруджа. Ему чудилось, что на него повеяло тысячью запахов, и каждый запах будил тысячи воспоминаний о давным-давно забытых думах, стремлениях, радостях, надеждах.
— Твои губы дрожат,— сказал Дух.— А что это катится у тебя по щеке?
Скрудж срывающимся голосом,— вещь для него совсем необычная,— пробормотал, что это так, пустяки, и попросил Духа вести его дальше.
— Узнаешь ли ты эту дорогу? — спросил Дух.
— Узнаю ли я? — с жаром воскликнул Скрудж.— Да я бы прошел по ней с закрытыми глазами.