Как бы я ни хотела позволить ему удержать меня, это просто невозможно.
– Мэра, пожалуйста…
И тут на нас налетает волна жара, похожая на яркий солнечный луч.
– Отпусти ее, – рокочет Кэл, становясь рядом.
Жар исходит от него, колебля воздух. Я вижу, что спокойствие, которое он усиленно поддерживает, истощается, грозя рухнуть.
Килорн усмехается ему в лицо, словно вызывая принца на драку. Но он похож на меня: мы воры, мы крысы. Мы знаем, когда надо драться, а когда бежать. Он неохотно отступает, напоследок проводя пальцами по моей руке. Возможно, мы видимся в последний раз.
Становится прохладнее, но Кэл не отходит. Я – невеста его брата… он должен меня оберегать.
– Ты пожертвовала собой, чтобы спасти меня от призыва, – негромко говорит Килорн, наконец поняв, какую цену я заплатила. – Знаешь, это дурная привычка.
Я едва могу кивнуть. Приходится спешно надеть шлем, чтобы скрыть набежавшие на глаза слезы. Я молча следую за Кэлом к мотоциклу и усаживаюсь.
Килорн вздрагивает, когда включается мотор. Потом он подмигивает мне, и на его лице возникает выражение, которое всегда вызывало у меня желание ему врезать.
– Я передам Фарли привет от тебя.
Мотор ревет как зверь: я уношусь прочь от Килорна, от Подпор, от своей прошлой жизни. Страх клубится во мне, как яд, пока не наполняет всё тело с ног до головы. Но я боюсь не за себя. Уже не за себя. Я боюсь за Килорна. Он задумал немыслимо глупую вещь.
Он хочет найти Фарли. И присоединиться к ней.
На следующее утро я открываю глаза и вижу темную фигуру, стоящую возле моей кровати. «Вот оно. Я ушла из замка, нарушила правила, и теперь меня убьют. Но без боя я не сдамся».
Прежде чем фигура успевает двинуться, я выскакиваю из постели, готовая защищаться. Все мои мышцы напрягаются, внутри тела начинает приятно гудеть энергия. Но вместо наемного убийцы я вижу перед собой женщину в красной униформе. А потом и узнаю ее.
Уолш выглядит точно так же, как и раньше, а я – уж точно нет. Она привезла металлическую тележку, нагруженную чаем, хлебом и всем остальным, что только можно пожелать на завтрак. Неизменная добросовестная служанка, она держит рот на замке, но глаза ее выдают. Она неотрывно смотрит на мою руку, на слишком знакомые искры, которые ползут у меня по пальцам. Я трясу ими, пока прожилки света не скрываются под кожей.
– Извини, пожалуйста, – восклицаю я, отскакивая подальше. Но Уолш по-прежнему молчит. – Уолш…
Она возится с едой. А затем, к моему огромному удивлению, беззвучно произносит четыре слова. Слова, которые я уже знаю наизусть, как молитву – или проклятие. «Восстаньте, алые, как рассвет».