– Да, мой дорогой деверь и его жена полагают, что вы в состоянии это сделать, если использовать вас надлежащим образом.
Каждое его слово насыщено горечью.
– Но это глупо и невозможно. Я не справлюсь, и тогда…
У меня обрывается голос. «И тогда я умру».
Джулиан понимает мою логику.
– Вы ошибаетесь, Мэра. Вы не понимаете, какой силой обладаете и сколь многое можете контролировать.
Он сцепляет руки за спиной, на удивление крепко.
– Алая Гвардия для большинства Красных слишком радикальна, слишком стремительна. А вы – символ затишья, спокойное новшество. Такое, которому люди поверят. Вы погасите революцию с помощью нескольких речей и улыбок. Вы будете разговаривать с Красными, объяснять им, как благородны, доброжелательны и бесконечно правы король и знать. Вы уговорите людей вновь надеть на себя оковы. Даже Серебряные, которые не доверяют королю – Серебряные, у которых есть сомнения, – отринут их, послушав вас. И мир останется прежним.
К моему удивлению, Джулиана это, кажется, смущает. В отсутствие гудящих камер я забываюсь, и на моем лице появляется презрительная усмешка.
– А вы разве этого не хотите? Вы же Серебряный, вы должны ненавидеть Алую Гвардию… и меня.
– Думать, что все Серебряные плохи, – такая же ошибка, как считать, что все Красные неполноценны, – серьезным тоном отвечает он. – То, как мой народ обращается с вашим, – дурно в самом глубоком человеческом смысле. Мы подавляем вас, загоняем в порочный круг бедности и смерти всего лишь потому, что вы якобы от нас отличаетесь. Но это неправильная тактика. Любой, кто учил историю, знает, к чему приводит такой взгляд на вещи.
– Но мы действительно отличаемся.
Мне хватило одного дня, чтобы понять это.
– Мы не равны.
Джулиан наклоняется и сверлит меня взглядом.
– Я вижу перед собой живое свидетельство того, что вы ошибаетесь.
«Ты видишь перед собой урода, Джулиан».
– Вы позволите мне доказать, что вы заблуждаетесь, Мэра?
– А толку? Ничего не изменится.
Джулиан раздраженно вздыхает и проводит рукой по редеющим каштановым волосам.
– Сотни лет Серебряные ходили по земле как живые боги, а Красные пресмыкались в пыли у них под ногами – пока не появилась ты. Если это не знак грядущих перемен, то я даже не знаю, что это такое.
«Джулиан поможет мне выжить. Более того. Он поможет мне жить».
– Ну так и что же мы будем делать?
Мои дни приобретают определенный ритм. Расписание всегда одно и то же. С утра этикет, вечером уроки, а в промежутках Элара выставляет меня напоказ на обедах и ужинах. Пантера и Соня, кажется, по-прежнему относятся ко мне с подозрением, но больше не лезут с расспросами. Просьба Мэйвена, очевидно, сыграла свою роль, как бы ни было неприятно это признавать.