– Так живут многие слуги.
Мама прерывисто вздыхает и берет меня за руку.
– Да? Тебе тоже придется покинуть нас, когда двор уедет?
Я хочу сказать, что уезжаю вовсе не по доброй воле. Это был не мой выбор. Но мне придется солгать – ради спасения родных.
– Других вариантов нет. Ну и потом, я хорошо зарабатываю.
– Кажется, я прекрасно понимаю, в чем дело, – рычит Бри, в упор глядя на Кэла.
Кэл, надо отдать ему должное, и бровью не ведет.
– Ни в чем, – спокойно отзывается он, глядя на Бри с огнем в глазах. – Мэра получила работу в замке и подписала годовой контракт, вот и всё.
Недовольно заворчав, брат отходит.
– Уоррен мне нравился больше, – буркает он.
– Бри, пора уже повзрослеть, – огрызаюсь я.
Мама вздрагивает, как будто всего за три недели отвыкла от моего резкого голоса. Странно, но ее глаза заволакивают слезы. «Она уже не помнит. Вот почему мама хочет, чтобы ты осталась. Тогда она не забудет тебя».
– Мама, не плачь, – прошу я и обнимаю ее.
Она кажется такой худенькой, тоньше, чем я помнила. А может, раньше я никогда не замечала, какая она хрупкая.
– Дело не только в тебе, дорогая…
Она отводит глаза и смотрит на папу. В глазах у нее загадочная боль. Остальным невыносимо смотреть на маму. Папа разглядывает свои неподвижные ноги. В доме воцаряется мрачная тишина.
И тут я понимаю, что происходит. От какого известия они пытаются меня защитить.
Мой голос дрожит, когда я задаю вопрос, на который не желаю знать ответа.
– Где Шейд?
Мама чуть не падает – она едва успевает добраться до стула, прежде чем разразиться рыданиями. Бри и Трами отворачиваются, не в силах смотреть. Гиза не двигается – она глядит в пол, словно желает провалиться сквозь доски. Все молчат, и только звуки маминых рыданий и затрудненное дыхание отца заполняют брешь в том месте, которое некогда занимал мой брат. Мой брат, любимый брат.
Я пячусь и чуть не кувыркаюсь с лестницы, но Кэл подхватывает меня. Зря. Я хочу упасть, удариться обо что-нибудь твердое, чтобы заглушить боль в голове. Поднеся руку к уху, я щупаю три камушка, которые мне так дороги. Третий – камень Шейда – кажется на ощупь холодным.
– Мы не хотели писать тебе, – шепчет Гиза, теребя лубок. – Он погиб до того, как пришел приказ о демобилизации.
Желание взорвать что-нибудь, излить гнев и скорбь в порыве убийственной энергии никогда еще не было столь сильным. «Контролируй себя», – велю я себе. Надо же, я волновалась, что Кэл сожжет дом; но молния может уничтожить мое жилище так же легко, как и огонь.
Гиза, борясь со слезами, заставляет себя произнести:
– Он пытался сбежать. Его казнили.