– Сами дойдете? Может вас проводить?
– Нет, спасибо, все нормально. Вы поезжайте Витя, я дойду.
Влада легла на кровать, не раздеваясь, только туфли скинула. Лежала и смотрела в потолок. А когда решилась встать, встретилась глазами с пани бабусей на портрете. Стефания Юзефовна смотрела насмешливо. Что, внученька, раскисла? Как там по-Запердольски, рыдать, покачивая разлохмаченной головой, или по соседям бежать искать сочувствия? Я любимого сына потеряла, а удар приняла достойно. Сочувствия ни у кого не ищи. На показ пожалеют, а за спиной открестятся. Все удачливых любят, успешных. Получил от жизни оплеуху, затылок потер и дальше иди, если ты человек. А не можешь, значит, ты рохля, размазня, тебе судьба одни оплеухи и оставит. Я с тобой повозилась, на правильный путь поставила, а дальше твои проблемы.
Влада так явно слышала бабушкин голос, и даже запах от ее сигарет почувствовала. Дурнота и слабость прошли, мурашки в ногах исчезли. Влада пригладила волосы, выпрямила спину, еще раз посмотрела на портрет пани бабуси.
– Я все поняла, Стефания. – Громко сказала она.
Влада, конечно, постаралась взять себя в руки, дела надо делать, а не фигней страдать. Но, теперь ночевать одной в квартире, почему-то стало очень страшно. Анька приехала сразу, даже уговаривать не пришлось. По квартире ходила бочком, словно стеснялась, или ждала что прогонят.
– Ой, Владка, как ты на бабушку похожа, вот на портрете-то! Прям совсем как ты. А тетя Наташа говорит, что у меня глаза как у бабы Веры нашей. Только бабунечка худенькая была, а я… – Анька развела руки в стороны, – как кубышка.
– Да ты жуешь все время. Жуешь и жуешь, как хомяк.
– А что же делать? Я когда нервничаю, или расстраиваюсь, сразу есть хочу.
– Тебе-то, что расстраиваться?
– За тебя. Ты же переживаешь.
Влада хмыкнула, – переживаю, конечно, как любой нормальный человек в такой ситуации. И что теперь головой о стенку стучать?
– А ты ее любила?
– В смысле?
– Ну, бабушку, любила?
– Я ее уважала, этого вполне достаточно. – Отрезала Влада.
Когда все формальности были улажены, внучка получила урну с прахом Стефании Юзефовны. Пани бабуся должна покоиться в нише стены на Введенском кладбище, рядом с ненаглядным Мареком.
Анька ждала за воротами, сестра хотела проститься с пани бабусей одна. Молчаливый дядечка закрыл нишу табличкой, старательно закрутил шурупы, получил деньги и ушел. Влада салфеткой протерла гладкую поверхность с выбитыми буквами, поправила букетик искусственных цветов в металлическом держателе.
Наверное, надо что-то сказать, прощайте Стефания, или спите спокойно, бабушка. Или, дядя Марек, возвращаю твою маму. Но фразы казались какими-то глупыми и не нужными. Чуть дальше у стены стояла женщина с опущенной головой, что-то шептала, глядя в крохотную книжечку.