– Доложите, что приехал Ашер ле Гур.
– Сей же час пошлю мальчонку. Ваше магичество, как вы первый раз у нас, хочу предупредить, что господин мой, Франц фон Каппель, вспомоществований путешествующим не даёт, лучше и не просите.
– Я не за этим…
– Мне положено, потому и предупреждаю. Во время ужина хозяева от вас будут ждать рассказа о новостях. Как вы дворянин, и сегодня других благородных путешественников нет, ночевать вам предложат в гостевой комнате. Если оно для вас как-нибудь не совсем удобно, есть странноприимный домик при казарме, но там могут и неблагородные странники ночевать. Если намереваетесь оплатить постой, то не стоит – господин обидится.
– Похоже, у вас часто путешественники останавливаются?
– По сезону, ваше магичество. Однако бывают. И не сказать, что очень редко. Если вопросов нет, извольте спешиться, тогда о вашем коне позаботятся.
– Не стоит, он у меня призванный, в уходе не нуждается.
– В таком разе извольте пройти за мальчонкой. Он вас проводит к дому.
Похоже, здесь живёт гостеприимный хозяин. У ворот я спешился и по двору к крыльцу прошёл пешком. Уважение хозяину показал, а заодно и по сторонам огляделся. Чисто, не роскошно, но зажиточно. Видно, что здесь всё устроено попросту, без излишней кичливой пышности, больше на военный лад, но и деньжата у хозяина водятся.
У крыльца мальчишка счёл своё дело сделанным и, не говоря ни слова, сбежал к воротам. Впрочем, слуга с поклоном открыл входную дверь и пригласил заходить.
Сразу при входе я услышал вопрошающий женский голос:
– Кто?! Назвался ле Гуром?! Ашер?! Где он?!
Тут выбежала невысокая полная женщина и, заключив меня в тёплые мягкие объятия, запричитала:
– Не чаяла уж увидеть! Как на отца-то похож!
Ещё через несколько минут я оказался на пуфике в гостиной у камина. С руками, занятыми чашей вина. Скоро появился здоровяк с короткой, под шлем, стрижкой, волосами цвета "соль с перцем", с бакенбардами и щетиной вместо бороды и усов. Действительно своим видом напоминающего матёрого кабана.
Как-то само собой он стал мне покровительствовать, знакомя с собирающейся на зов семьёй. Первой представил жену:
– Родная тётка твоя – Аделаида.
– Зови просто тётя Ада, – разрешила она, вставив слово в тираду мужа.
– Мы с твоим отцом сеструхами махнулись. Я ему свою, он мне свою. А что? Сидят две дурищи, у каждой приданое так себе, земли за ними нет. Отцы за благородных бродяг не отдают, а поместные их не берут из-за малого прибытку. Вот мы и поменялись. Не знаю, как твой батя с твоей матерью договорился, а моя сразу согласилась. Вот мы и переженились.