Некоторые из отсеков похожи на склады неопределённых субстанций. Некоторые населяют полусущества, не имеющие чётких контуров. Они реагируют на меня, изменяя цвет, будто предупреждают о своей враждебности. Они точно говорят: «Мы с тобой соперники за любовь и тело Хозяина, за его возможности. Исчезни, а?» Но я не собираюсь вступать с ними ни в какое – ни дружеское, ни соперничающее – взаимодействие. Они не участвуют в наших отношениях с Хозяином, и поэтому я не обязан понимать их стремления. Я не враждебен к ним. Я нейтрален.
Странно, что я могу двигаться так быстро, зная, что Летучий спит. Он почти замер. Отсеки смещаются и возвращаются в прежние положения плавно, точно скользят в чём-то тягучем. Жидкопроводы остыли. Перемещаясь и чувствуя всё большую тесноту внутри не поспевающих за мной отсеков, внезапно я догадываюсь, что распухаю. Я не знаю, что делать.
Как остановить это? Мне страшно. Я не хочу разрушать Хозяина.
8
Мои переживания теряют всякий смысл. Мир хозяйского тела превратился в войну.
Гром и грохот, столь непохожие на речь Летучего, оглушают, сминают, скукоживают меня. Я пытаюсь двигаться, из меня выделяется жидкость. Это тщета. Ужас сушит отростки.
Всё сигналит о том, что имеет пределы, – и тело-мир, в котором я нахожусь и которое полюбил. Хозяин становится маленьким, а я – совсем неразличимым. Близкие жидкопроводы разогреваются так, что всякое продвижение к ним становится невозможным. Влага внутри бунтует, точно забыла, в какую сторону течь. Стенки камер обрушиваются сами собой. Мир Хозяина превращается в беспорядочный поток разрозненных фрагментов.
9
Вдруг меня втягивает в какую-то полость и вот уже с силой тащит по длинному влажному каналу. Я завёрнут в скольжение. Невозможно ни за что уцепиться. Отростки рвутся. Тряска не прекращается: то становится более ритмичной, то снова опрокидывается в хаос.
Сквозь этот чад я узнаю слабую цепочку хозяйского голоса. И безо всякой чёткости можно разобрать отчаянье в каждой точке каждого звука.
Вместе с обрывками и обломками того, что прежде принадлежало Хозяину, меня бросает вперёд и втягивает назад, и это «назад» и «вперёд» столько раз повторяется, что в конце концов я перестаю их различать.
Глухо и грубо возникают чужие страшные голоса. Их рисунок некрасив. Они принадлежат врагам.
Что они делают с Хозяином? Как мне защитить его, если я так слаб и ничтожен? Мой Хозяин теряет силы. Хозяин мечется. Меня выбрасывает в глотку, пористое пространство возможностей. Дорога пузырчата. Я прикрепляюсь к одному из полукруглых пузырей. Отростки входят легко и без поломок. Конечно, пузырь – неудобная камера (да и не камера вовсе – так, какая-то форма). Но сейчас нам не до удобства.