Здесь вроде как сплошь вольные поселения, ни от кого ни в чем не зависящие, не вассальные. Хозяйство ведут натуральное или близкое к нему. Заурядные обитатели диковатого севера, живущие по старым канонам. Такой народец массово лишь в этих краях и сохранился, южнее новые порядки почти повсеместно успели распространиться.
Вольные северяне – это замечательно. Они-то мне и нужны. Здешние люди живут по простым и всем понятным принципам, с коими я не могу не согласиться. Например, они не станут пытать человека, если он им не сделал ничего плохого.
Веди себя прилично, и получишь в ответ такое же поведение. То есть помалкивай, и собеседники тоже лишнее болтать не станут. Да, им любопытно, конечно, очень хочется узнать: кто ты такой, откуда явился и чем занимаешься. Однако лезть с назойливыми расспросами они не станут, даже если заподозрят в тебе нелегального добытчика с Крайнего севера.
Даже более того, таких рисковых людишек частенько привечают. Несмотря на то что «Три топора» и прочие концессионеры считаются северянами, все прекрасно понимают, что купцам приходится как-то выживать в нынешнем непростом мире. Следовательно, торгово-ремесленные гильдии в той или иной мере замешаны в коммерции с южанами. Такие дела простой народ не одобряет, поэтому те, кто ухитряется урвать у негоциантов из-под носа кусочек-другой, проходят по графе «уважаемые Робин Гуды».
Лук у меня есть.
Ну так чем я не Робин?
Мужик выглядел так, будто его две недели на самых смолистых дровах коптили. И в коптильню его вместе с избой засунули, потому что она смотрелась аналогично. Это можно попробовать объяснить тем, что топят тут по-черному, но если так, почему сараи не отличаются от всего прочего?
Да тут даже нужник сажей пропитался, а уж в нем печи быть не может.
Депрессивный хутор. И лишь многочисленные следы коровьих копыт и множество мечущихся под ногами куриц намекали, что не надо смотреть на внешний вид, живут тут по меркам севера зажиточно.
Мужчина на мой вопрос не отвечал с минуту, не переставая сверлить меня угрюмым взглядом. И поглаживал при этом тяжелый топор, пристроенный на плече.
Наконец, когда я уже решил, что передо мной глухонемой, он снизошел до ответа:
– У тебя, может, день и добрый, а у меня вот нет. Ты кто такой?
– Я Робин.
– Робин? Это что за имечко? Так рыбу называть надо, а не человека.
– Меня не спрашивали, когда имя выбирали.
– А кто тебя, малого, спрашивать-то будет?
– А вас как звать, уважаемый?
– С чего это ты меня уважать вдруг начал?
– Это всего лишь вежливость. Если в ваших краях вежливым быть не принято, прошу прощения.