– Догадки? Значит, у тебя были какие-то мысли? Так в чем его сила, по-твоему?
Помедлив, Эш неуверенно ответил:
– Амулеты. У него есть амулеты. И он получает больше трофеев, чем обычные люди. Это я могу сказать точно.
– Что за амулеты?
– Не знаю. Он не рассказывал, а я такое не спрашивал. Мы с самого начала договорились, что чем меньше мы о нем знаем, тем лучше.
– Я тебя понял. Действительно разумно. Очень странный мальчик…
Нож исчез. Только что сталь отблескивала у шеи, отражая желтоватый свечной свет, и вдруг ее не стало.
На миг показалось, что человек, все это время скрывавшийся за спиной, тоже исчез.
Но нет, послышался тот же голос:
– Если ты узнаешь, где он, что он делает, что собирается делать или куда хочет отправиться, ты сразу же пошлешь человека в Дьен. На перекрестке Мокрой улицы и Кривого переулка есть пекарня. Хозяина зовут Добж Цавик. Твой человек должен оставить письмо ему. И сказать одно слово: «Кремень». Если ты не пошлешь человека или пошлешь не сразу, я буду вынужден вернуться. Нет, это не то, о чем ты сейчас подумал. Все будет хуже… намного хуже.
Эша никто не назовет трусом. Да, он, как и все люди, способен испытывать страх. Но, как бы тяжело ему ни было, всегда оставался выше своих слабостей, никогда не скатывался в панику и не позволял трусливым эмоциям собою управлять.
Но этот голос за спиной – это совершенно иное. Управляющий стоял, не шевелясь и едва дыша, пока одеревеневшие ноги не начали подгибаться сами по себе. И даже тогда он отважился обернуться не сразу, сражался некоторое время с непослушными конечностями.
За спиной никого не оказалось. Также никто не нашелся под кроватью, под столом, в шкафах и в кладовой. Дотошный обыск помещения показал, что здесь и младенцу не спрятаться. Окна заперты под крепкими ставнями, дверь тоже. Ни малейших следов проникновения постороннего.
Если не считать едва заметной ранки на шее, оставленной легчайшим прикосновением кривого клинка в самом начале короткого разговора.
Еще раз проверив запоры на ставнях, Эш, сам не понимая зачем, распахнул ставни во всю ширь, перегнулся через подоконник, с наслаждением подставляя лицо под холодный ветер, осыпающий кожу каплями ледяной влаги.
Постоял так с минуту, медленно покачал головой и пробормотал:
– Не знаю, где ты и что ты там делаешь. И не хочу это знать, – чуть помедлив, неслышно, вхолостую шевеля губами, добавил: – Беги, Гед. Не останавливайся.