Род его определенно не относился к самым древним и уважаемым в пределах Туринской марки. Как со смехом заявлял сам Аривальд, когда об этом заходила речь, его род был достаточно древним только лишь в сравнении с вчерашним хлебом, а по степени знатности располагался где-то между горшком и кочергой. Его отец был безземельным бароном, выслужившим титул за долгую преданную службу Турину в качестве маркграфского герольда, мелкого распорядителя на рыцарских турнирах. Сам не будучи рыцарем, он не мог и надеяться на военную карьеру или сколько-нибудь достойное положение при дворе. Даже не винтик — крошечная заклепка из числа тех, которыми напичкана Туринская марка, никчемный в своем масштабе соединительный механизм.
Из пучины безвестности его спас случай. Тот самый, который его и погубил.
На одном из турниров, устроенным в честь Пепельной Среды, «Вселенский Сокрушитель» отца вышел на бой против тогдашнего чемпиона Туринской марки, грозного «Златоцвета». Бой оказался коротким и весьма предсказуемым. «Вселенский Сокрушитель» трижды уязвил противника имитационным снарядом и уже праздновал было победу, когда вмешалась трагическая случайность — «Златоцвет» угодил ему в бок бронебойной ракетой, которая по недосмотру оруженосцев оказалась снаряжена боевой частью вместо имитационной боеголовки. Угодив в стык броневых плит, она мгновенно повергла всемогущего «Сокрушителя», воспламенив снаряды в его боеукладке. Система пожаротушения сработала с опозданием, бронированная кабина не открылась автоматически. Отец превратился бы в пепел внутри своей бронекапсулы, если бы не отвага безвестного герольда, нырнувшего в гудящее пламя и вытащившего отца на своих плечах, прямо в горящем гамбезоне.
История закончилась как и должно. «Вселенского Сокрушителя» отремонтировали, незадачливых оружейников живьем сварили в масле, однако отблагодарить своего спасителя отец не смог — спустя несколько дней тот скончался на руках у придворных лекарей от страшных ожогов. У маркграфа Туринского хватало недоброжелателей даже среди подданных франкской империи, но даже самые злокозненные из них не могли отрицать его приверженности принципам рыцарского благородства, которым он был верен всю жизнь. Не в силах воздать должное своему мертвому спасителю, он распорядился принять на придворное обеспечение его малолетних сыновей, Аривальда и Гунтериха, а старшего еще и записать в пажи с правом выслуги в рыцарское сословие.
Аривальд был человеком многих талантов, некоторым из которых, несомненно, еще предстояло расцвести в полную силу, но если Гримберт и уважал своего старшего пажа за что-то, так это не за умение развести костер из щепок или великое множество похабных историй, содержащихся в памяти, а за необычайно светлую голову — качество, которому он сам втайне завидовал.