Аривальд рассеянно потер бровь, не замечая, что испачканным в саже пальцем оставляет на лбу угольные разводы. Гримберт нарочно не стал ему об этом говорить, чтобы потом вместе посмеяться.
— Что думаю? Что его преподобие аббат Винсент, обучающий тебя риторике, недаром получает по три сольдо[1] в месяц и стол в придачу. Откуда бы в Сальбертранском лесу взяться браконьерам? Или ты думаешь, что браконьеры самозарождаются, как лягушки и крысы?
Гримберт смерил его презрительным взглядом, холодным, как броня «Убийцы».
— Уж можешь мне поверить!
— Как чуть было не поверил в хвостатого Святого Франциска? Ну уж нет…
Гримберт колебался несколько секунд. С одной стороны, не хотелось раскрывать все карты, пусть даже и перед Вальдо, с другой… Черт, уже слишком поздно секретничать.
— Рапорты отцовского егермейстера, — наконец неохотно обронил он, — Он оставляет их во дворце каждый второй четверг каждого месяца.
Аривальд кивнул. Но не насмешливо, как сперва показалось было Гримберту, а вполне заинтересованно.
— Допустим. И?
Непонятливость Аривальда, обычно достаточно сообразительного, чтоб голыми руками хватать с небес звезды, сейчас вызывала раздражение. Тем более, что непонятливость наверняка была нарочитой, специально демонстрируемой. Это тоже было в духе хитрого пажа.
— Мой отец не обучен грамоте, — сдержанно произнес Гримберт, — Он умеет считывать пиктограммы показаний с визора доспеха на зависть всем имперским мудрецам, но презирает письмо. Говорит, исписанный лист напоминает ему пашню, испачканную гусиными лапами и…
— Я знаю. Что с того?
— А то, что я-то грамоте обучен, — не удержавшись, Гримберт подмигнул ему, — И у меня есть три четверти часа, пока отец с утра отдает распоряжение майордому и делает утренние впрыскивания ноотропов. Теперь ясно?
Аривальд негромко хмыкнул.
— Яснее не бывает. Но если отец прознает, что ты тайком читаешь его депеши, тебе здорово влетит. Пожалуй, отец прикажет заблокировать «Убийцу» на месяц и заставит тебя штудировать целыми днями устройство гидравлической системы или…
Гримберт не собирался выслушивать упражнений Аривальда в остроумии.
— Последние три недели егермейстер почти ежедневно фиксирует в лесу какую-то активность, — он многозначительно выделил тоном последнее слово, — Смекаешь? Датчики движения, нажимные ловушки, автоматические разведчики — все они словно проснулись и время от времени подают голоса. И чуют они не оленей, Вальдо. Это люди. Какие-то люди в отцовском лесу. Были и другие знаки. Иногда егеря находят следы стоянок, потухшие костры и следы полозьев. Иногда остатки разделанных животных и туш. Следы сапог. Пыжи от аркебуз и брошенные шалаши.