Этот праздник, десятый на своем счету, он встречал с особенным чувством. Больше не было сладких мук неизвестности, обычно терзавших его на протяжении многих дней, начиная от самой Пасхи. Не было мучительных размышлений о том, какой подарок приготовил ему отец.
Игрушечную аркебузу с золотой насечкой, инкрустированную топазами и стреляющую маленькими свинцовыми пульками? Щенка флорентийского волкодава, неизъяснимо прекрасного в своем жутком уродстве и заставляющего рефлекторно креститься домашнюю прислугу? Заводную венецианскую куклу, которая умеет крутить пируэты с изяществом крохотной феи и, кроме того, говорит на семи языках? Настоящую сарацинскую саблю? Может, оправленный в серебро надпочечник святого Альбериха, уберегающий от лишая, язвы и слепоты?..
Нет. Он давно перерос все эти детские игрушки, годные лишь для несмышленых сопляков. В этот раз он получит нечто другое. Отец сам обещал, а обещание маркграфа Туринского можно положить под гидравлический пресс — в мире нет ничего более прочного.
Отец выполнил свое обещание.
И он выполнил свое обещание. Не успели колокола туринского собора закончить свой перезвон, знаменуя полдень, как канцлер с кислой улыбкой на лице пригласил молодого господина маркграфа выйти на площадь.
Гримберт до сих пор отчетливо помнил величественный ряд доспехов, выстроившийся по окружности малой ристалищной площади. Неподвижные стальные воины замерли, взирая на него, оробевшего десятилетнего мальчишку, со своей исполинской высоты. Их огромные тела напоминали формы облаченных в сталь ангелов, сошедших на землю, чтоб утвердить слово Господа — человекоподобные, но лишь в малой степени, поскольку человеческое тело не в силах заключать в себе столь колоссальную мощь. Все, что в них было человеческого, обретало гротескные черты, совершенно не свойственные телу из плоти и крови. Но это делало их лишь еще более грозными.
Огромные ноги, каждая из которых могла бы легко раздавить телегу вместе с лошадьми, а то и целый дом. Тяжелые бронепластины, панцирем укрывавшие торсы со всех сторон. Орудийные спонсоны, из которых торчали расчехленные ради торжественного случая орудия — короткие жуткие морды мортир, узкие жала автоматических пушек, причудливо изогнутые излучающие контуры лайтингов, широко распахнутые зевы огнеметов…
Исполинские самоходные крепости, одним только своим размером напоминающие о том, что созданный Господом человек при всем своем могуществе остается не более чем глиняной крошкой, пусть и чертовски самонадеянной. Разглядывая нависающие над окрестными домами литые башни, очертаниями напоминавшие формы древних шлемов, Гримберт ощущал, как дыхание замерзает в груди.