Не доставало только искры, чтоб пробудить жизнь в этих смертоносных стальных великанах. Искры, жжение которой он ощущал в себе с самого рождения, жар которой разгорался все сильнее с каждым прочитанным романом.
Отец наблюдал за ним с улыбкой. И пусть улыбка эта не красила его сухого и бледного, как старая гравюра, лица, казалось, будто она на краткий миг вдохнула в него жизнь, как праздник вдохнул жизнь в холодный камень маркграфского палаццо.
Окруженный кольцом преданных квадских телохранителей, в сопровождении лишь небольшой свиты из нескольких придворных сановников и особо приближенных рыцарей, маркграф Туринский не спешил делать выбор за Гримберта, что-то пояснять или советовать — несмотря на то, что об устройстве рыцарских доспехов знал больше, чем любой другой человек на ристалищной площади.
— Мне пришлось побывать в ста сорока трех битвах на своем веку, — произнес он негромко, отняв от локтевого сгиба инкрустированный жемчугом инъектор, — Но, видит Господь, ни одна из них не была и вполовину так утомительна и опасна, как битва, которую мне пришлось выдержать два дня назад против собственного казначея. Ты можешь выбрать себе доспех, Гримберт.
Едва не поскуливая от восторга, он метался вдоль шеренги, почтительно прикасаясь пальцами к разогретой солнцем броне, и жар этот проникал в самое сердце, наполняя тело лихорадочным колокольным звоном. Броня эта, серая, как монашеская сутана, не успела обрести ни церемониальной, ни боевой окраски, ее не украшали затейливые сигилы, повествующие о битвах, через которые прошли эти рыцари, выигранных турнирах и славных подвигах. Но Гримберт знал, что ей недолго предстоит оставаться такой.
Может, казна Туринской марки знавала и лучшие времена, но слово маркграфа Туринского все еще что-то значило в восточных землях. Тщась угодить его сыну, торговцы свезли на малую ристалищную площадь свой самый лучший товар, не считаясь с расходами. Здесь не было старья или тех никчемных болванов, которых собирают из разных фрагментов с нарушением всех мыслимых технологических процессов. Не было реликтов прошедших войн, лишившихся хозяев, покрытых наспех залатанными пробоинами. Только настоящие боевые машины, соперничающие друг с другом своей смертоносной элегантностью.
Тяжелые машины из Базеля, выглядящие неброско и даже обыденно, но мощные и неприхотливые, за неказистым обликом которых скрывались механизмы высочайшей надежности, способные функционировать без обслуживания по несколько месяцев даже в самых жесточайших режимах эксплуатации.
Бронированные воины из Иннсбрука, выглядящие обманчиво легковесными на фоне прочих собратьев, однако способные на деле выдержать настоящий огненный шквал и остаться в строю за счет мастерски продуманной схемы разнесенной бортовой брони, секрет которой так и не удалось разгадать прочим мастерам.