– Да мы прямо из больницы, подругу нашу навещали.
– Это ту, что сережку потеряла? Зою? Нашла сережку-то?
– Какую сережку? – вытаращила глаза Мила. – А-а-а, ну да! Нашла, нашла, дома, в огороде!
– Слава богу! – обрадовалась Зинаида Григорьевна. – А что ж с ней стряслось?
– Сердечный приступ, – объяснила Люся. – Хорошо, не инфаркт. И скорая быстро приехала. Да мы только узнать – продадите ли?
– Не продадим! – сказал Федор Игнатьевич. – Так дадим. И больную угостите, привет ей от нас передайте, пусть выздоравливает. – И закричал:
– Вера! Верка!
Из соседней калитки высунулась сухонькая старушка:
– Что кричишь, Федя?
– Да я невестку твою кричу, Роза. Но и ты сгодишься! Внук дома?
– Дома, в огороде траву дергает. На что он тебе?
– На дерево надо слазить, абрикос вот девушкам-красавицам нарвать.
– Сейчас скажу!
Мила победоносно взглянула на Люсю.
– «Офигеть!» – подумала та.
– Соседка наша, – сказал Федор Игнатьевич, глядя вслед старушке Розе, – сама татарка, первый муж был татарин, троих сыновей ему родила, в Распоповке живут. А мужа схоронила – второй раз за русского замуж вышла, соседа моего непутевого, Ваську Бажина, царство ему небесное. Водочку очень любил, потому рано и убрался. Цирроз. И ему сына родила, Степку. Слава богу, не в папаню пошел.
Вышла Роза, с пареньком лет шестнадцати.
– Исямесес! – поздоровалась Роза.
– Исямесес, – ответил дед. – Вот, девки, Роза меня по-татарски говорить учит, а я ее по-русски.
– Что меня учить, – сказала Роза, – я и до тебя по-русски умела, а ты так по-татарски и не научился, учи – не учи.
– Как не научился! – возмутился дед. – Дед Мороз – Колотун-бабай, Баба Яга – кошмар-апа!
– О, ялла! Мели, Емеля!
Зинаида Григорьевна повела паренька во двор – тару предоставить. Федор Игнатьевич на свободе тут же распустил перья.
– Вот, девки, Розочка! Имя как у цветка, а такая была ягодка, когда в соседнем дворе появилась! Эх, если б не Зинушка!
– Федя, охальник! – засмущалась экс-ягодка Розочка, – и в гробу шутить будешь.
– Как там сыновья в деревне поживают, Роза? Звонят часто?
– Сыновья? Суки-лар, Федя! Не позвоню – сами не догадаются.
В это время на Заречную вывернула свадебная кавалькада из пяти машин, оглушительно сигналя и пыля, промчалась мимо. На звук клаксонов из того же двора выглянула женщина, уже явно разменявшая шестой десяток, располневшая, с жиденьким узелком на затылке. Подошла, поздоровалась, с любопытством глядя на Люсю с Милой.
– Пойдете свадьбу смотреть, Федор Игнатьевич?
– Чего я там не видел? Как «горько!» кричат, я и отсюда услышу, а подробности мне Катька расскажет.