– Сыночек мой!!!
* * *
На предварительном допросе задержанный Дмитрий Олегович Васильев (инкогнито его было раскрыто все той же гражданкой Мокровой Екатериной Ивановной, благодаря бдительности которой блестяще завершилась операция по розыску сына заммэра), твердил одно: бес попутал. Попутал он его якобы с одной целью: пробраться во двор Тихановича, чтобы полюбоваться архитектурными красотами дома-терема.
– А про незаконное проникновение что-нибудь слышали?
Конечно, он слышал, но в дом не проникал, только во дворе походил, в чем криминал? Пацаны из Центра детского творчества туда частенько лазят, сам видел, им можно?
– А вы директора об этом факте поставили в известность?
– Я не стукач, сам пацаном был еще недавно!
– Ну, допустим. А за что женщину ударили?
Тут задержанный несколько затруднился с ответом.
– Н-н-уу… Я уже хотел уходить, а тут они… От неожиданности, наверно…
– То есть, вы от неожиданности всегда женщин бьете?
Амбал глумливо ухмыльнулся:
– Иногда они того заслуживают!
От обвинения в покушении на молодого Мирюгина Васильев решительно открестился: понятия не имеет, о чем речь. Тем не менее, задержанного Дмитрия Олеговича Васильева отвели в камеру до выяснения всех обстоятельств. Проходя по коридору мимо сидевших в ожидании допроса Людмилы Петровны и Катерины Ивановны (мэрша, естественно, находилась в больнице, у постели сына), Дмитрий Олегович одарил женщин таким взглядом, что сердечко у Люси екнуло, а Ивановна, пожалуй, впервые в жизни засомневалась в безопасности своего хобби.
Допрошенные три тетки, ставшие первопричиной всех событий, выдвинули до смешного схожую версию: хотели полюбоваться домиком, а когда, гуляя, ходили к Волге, видели, как мальчишки лазят через дыру в заборе. Либо это было правдой, либо версия была оговорена заранее. Зачем?
– И как не стыдно! Пожилые женщины!
Тетки, понурившись, вздыхали: черти их туда понесли!
Поскольку тетки, хоть и косвенно, способствовали нахождению заммэровского сына, их, пожурив для порядка и взяв объяснительные, отправили домой. Вернее, отправили одну, поскольку две пока пребывали в больнице с сотрясением мозга, и допрашивать и журить их пришлось в больничной палате.
Когда следователь Бурлаков вышел из палаты, первая, уже допрошенная в его кабинете и отпущенная ранее, терпеливо сидела на кушетке в коридоре в ожидании свидания с пострадавшими подругами, прижимая к животу пакет с фруктами.
Рабочий день близился к исходу, и, хоть световой еще был в разгаре, у следователя накопились и другие неотложные дела, поэтому посещение интересного домика Бурлаков запланировал для себя на завтрашнее утро.