– И шесть минут, – добавил Арнольд.
– Это дела не меняет, – ответил Бен, привалился к поросшему мхом стволу кордаита и немедленно уснул.
Только к середине следующего дня они смогли подрубить ствол так, что находиться рядом с ним стало опасно, но падать он всё равно не хотел. Лиза принесла мужчинам воды и обычные уже стробилы, которые запекла сама, пока Жанна обрабатывала кромку полотна паруса.
Сидя поодаль, они смотрели на дерево примерно так же, как вчера Жанна на Арнольда.
– Подождём ветра, – сказал Бен. – Уж очень старине Бену не хочется превратиться в лепёшку, не поквитавшись.
– А ветром свалит? – спросила Лиза.
– Конечно, – ответил Бен. – Свалит немедленно. Только, как назло, штиль.
– А давайте обложим дерево сухими ветками и разожжём костёр, – подал идею Арнольд.
– Хм, – сказал дядя Саша. – Это можно.
– Ух ты! – воскликнула Лиза и первой рванулась собирать сухие ветви.
– Постой! – схватил её за руку дядя Саша. – Даже и не думай приближаться к дереву. Это опасно.
– Хорошо, – согласилась Лиза. – Я буду только собирать ветки.
Вскоре эта часть леса пермского периода напоминала современный парк, прибранный роботами-лесничими. Весь сухостой, все ветки и даже часть сухой хвои и листьев, лежавших на залитых солнцем прогалинах, даже густой влажноватый мох – словом, всё, до чего могли дотянуться пришельцы из будущего, сложили к подножию одного-единственного псигмофиллума. Возможно, так древние люди приносили священным деревьям жертвы. Мох, принесённый в жертву Лизой, как оказалось, хорошо действовал на пальцы, пострадавшие от жёстких стеблей хвощей. Наверное, в нём были вещества, которые облегчали боль от содранных мозолей. Спрашивать, так ли это, она ни у кого не стала, а просто отрывала мох от стволов, погружала в него пальцы. Потом тихонько, пока никто не видит, пробиралась к дереву и пихала этот мох между веток или просто бросала, если за ней смотрел дядя Саша.
Наконец дядя Саша дал Бену команду поджигать. Тот с видом олимпийского факелоносца, держа разжигатель на вытянутой руке, побежал к пирамиде из всего, что в этом лесу валялось, отрывалось и могло гореть. У самого псигмофиллума он поскользнулся на куске Лизиного мха и врезался в подрубленный ствол. Дерево издало громкий «кр-р-рак», а Бен тут же бросился бежать обратно. Лицо его в этот момент выражало удивление и ужас высочайшего уровня. Арнольд с усилием выдернул у него разжигатель и поджёг костёр. Пламя, хрустя и щёлкая, взметнулось, вмиг объяло ветви и обожгло кору.
– Хорошо горит, – сказал Бен, отдышавшись.
– Нужна ещё будет вода, чтобы ненароком не спалить тут всё, – прокашлявшись, сказал дядя Саша – дым попал ему в нос.