Лагганвор взмахнул рукой.
Шар оторвался от ладони, взлетел по дуге и завис, достигнув ее вершины.
Он парил прямо под потолком, зрачок смотрел горизонтально.
Мистер Снид пребывал в полнейшей растерянности. Он перевел мушку с меня на глаз, потом снова на меня. Шар двинулся вниз, а когда оказался на одном уровне с глазами Снида, устремился вперед и замер не далее чем в пяди от его носа. Затем начал неторопливо сокращать расстояние.
Мистер Снид прицелился в глаз, сделал шаг назад, потом еще один. Глаз скользнул вперед, нейтрализуя его преимущество. Мне этого было достаточно. Я хотела устранить препятствие; хотела, чтобы Снид умер. Достала волевой пистолет, почувствовав, как пальцы сомкнулись на рукояти. Оружие реагировало на мое желание устранить Снида; более того, оно усиливало это желание, внушая мне, что это необходимо, что это не может не произойти. Палец зудел и покалывал, пока нажатие на спусковой крючок не стало таким же естественным и неосмысляемым процессом, как дыхание. Я выстрелила в упор.
Розово-белый импульс хлестнул по нему, как статический разряд, который иногда пляшет на снастях кораблей. Мистер Снид выронил свое оружие, а потом и сам отправился следом, рухнул на землю с единственным приглушенным всхлипом.
Я подошла, выхватила пистолет из его безжизненных пальцев и бросила Фуре.
Глаз Лагганвора все еще висел в пустоте, вращаясь, как миниатюрный глобус. У меня была сотня вопросов об этой штуке – о ее происхождении и возможностях.
– Скорее всего, он пришел не один, – сказал Лагганвор. – Остальные наверняка снаружи, перекрыли все возможные пути. Я пошлю глаз вперед.
Дрон вылетел через вращающуюся дверь. Я смотрела на неподвижную фигуру мистера Снида и думала, что моя жизнь сейчас разделилась на две части: в одной я не убила человека, стоявшего передо мной, а в другой убила, и ничто не может разрушить эту границу. Конечно, Фура и другие убивали и раньше, и мы все против воли приложили руку к кровавой гибели «Лихорадки». И тем не менее, помимо сознательного принятия того, что я сделала, я ощущала какую-то мрачную торжественность, как будто только что поставила свое имя на юридическом документе с многочисленными условиями и обязательствами, уточнениями и приложениями, которые, вероятно, предопределили мою судьбу до самой могилы, но уж точно не влияют на ближайшие минуты или даже часы.
«Я убийца, – пришло мне в голову. – Раньше было иначе, а теперь я убийца».
Лагганвор поднял руку, на этот раз держа ладонь вертикально, и глаз вернулся через дверь. Взяв орган зрения двумя пальцами, наш новый союзник приподнял завесу волос и воткнул его в глазницу, как будто положил на место самую обычную вещь.