– Нет, – ответила Фура, но уже не столь твердо. – Не мы вызвали реакцию. Это не наша вина.
– Ого! – воскликнула Прозор.
– Что такое? – спросила я.
– Узор замедляется. – Она все еще держала пистоль на уровне глаз, и на ее лице удивление смешалось с тревогой. – Кажется, он успокаивается, возвращается к фиксированному номиналу.
Я вгляделась в пистоль, отчаянно надеясь, что догадка Прозор подтвердится. Так и есть: мельтешение замедляется, постепенно восстанавливается конкретный доминирующий узор.
– Она права, – сказал Лагганвор. – Деньги стабилизируются.
– Все?
Фура покопалась в мешочке, от волнения перестав дышать.
– Да, – наконец проговорила она. – Все до единого. Порядок.
Монета, на которую я смотрела, прекратила меняться. Но Прозор все еще держала ее перед угловатым лицом, на котором читались сомнения.
– Ну да, все как раньше. – Она вперила взгляд в Фуру. – Ты записала номиналы монет в этом кошеле, прежде чем нести их сюда?
– Нет, – сказала моя сестра. – Я просто… Нет. Они наверняка вернулись к прежним номиналам. Они не могли измениться.
– Хотела бы я с тобой согласиться, детка. Но проблема в том, что у нас нет списка и мы не знаем, сколько стоила каждая монета.
– Один пистоль точно был на пятьдесят мер.
Прозор взяла мешочек, порылась в нем. После стольких лет, проведенных в космосе, она лучше всех нас читала номиналы.
– Уверена, Фура? Сейчас его нет.
– Клянусь, был.
– Значит, номиналы перепутались, – заключил Лагганвор с благоговением человека, впервые ставшего свидетелем какого-то чрезвычайно редкого, даже фантастического явления. – Держу пари, что это случилось со всеми пистолями. Каждая монета внутри Скряги непредсказуемо изменилась. – Он издал горький смешок. – Но это не значит, что они обесценились. Дешевые пистоли могли стать дорогими… Какова бы ни была прежняя стоимость этого сокровища, можно не сомневаться, что теперь она другая. Все надо пересчитать.
– А что, если… – Я осеклась, не дав идее оформиться целиком – идее мрачной, даже жуткой.
– Что «если»? – спросила Фура.
Я ответила не сразу. Не хотела озвучивать то, что поселилось у меня в голове. Но рано или поздно об этом должен был подумать каждый из нас.
– А ну как дело не только в этих пистолях? – проговорила я, почти заикаясь, выдавливая слова. – Что, если такое случилось с каждой монетой? Со всеми, везде. Во всем Собрании.
– Нет, – категорично заявила Фура.
– Нет, потому что у тебя есть доводы, или нет, потому что тебе это не нравится?
– Мы узнаем, – сказал Лагганвор. – Довольно скоро все узнаем. Такая вещь… трансформация каждого пистоля? Немыслимо. Но если это случилось, мы узнаем. И скоро.