ЛЮБОПЫТНО, ЧТО К МОМЕНТУ, КОГДА ШТЕЙНАХ НАЧАЛ РЕКЛАМИРОВАТЬ ВАЗЭКТОМИЮ КАК СРЕДСТВО ОМОЛОЖЕНИЯ, ОН САМ ВЫГЛЯДЕЛ СТАРИКОМ С ДЛИННОЙ СЕДОЙ БОРОДОЙ.
Тем не менее инъекции с «соком яичек», предлагаемые Броун-Секаром, стали популярнейшим средством среди мужчин, которые хотели помолодеть на несколько лет[8]. Они сохраняли эту популярность в течение почти пяти лет – пока Броун-Секар не умер от инсульта. Эта смерть не была неожиданной для человека в его возрасте, но вот для человека, который якобы чувствовал себя «на 30 лет моложе», казалась преждевременной. Не стоит удивляться, что после его смерти о процедуре быстро забыли.
Штейнах считал, что его методика вазэктомии превосходит прежние средства, потому что не несет в себе никакого риска и полностью натуральна. Он утверждал, что 20-минутная операция (надрез и зашивание семявыводящего протока) совершенно безопасна. Кроме того, работа с собственными гормонами – это лучше, чем впрыскивание чужих, верно?
Мужчины выстраивались в очереди на вазэктомию, считая, что станут сильнее, умнее и сексуальнее. Йейтс сказал: «операция воскресила мои творческие силы, воскресила мое сексуальное влечение, и оно, скорее всего, останется со мной, пока я не умру»[9]. 61-летний мужчина (один из многих, кто дал интервью для мемуаров Штейнаха), который чувствовал себя усталым и печальным и потерял всякий интерес к сексу, заявил после операции: «Моя память стала лучше, я быстрее все понимаю. Я теперь живу, словно мне 40 или 50, и у меня такое хорошее настроение, что я просто хожу и распеваю песни»[10]. Взлет и падение омолаживающей вазэктомии – это на самом деле доказательство силы плацебо и популярности, а также того, что даже в медицине, оказавшись в нужное время в нужном месте, можно добиться оглушительного успеха вместо того, чтобы провалиться. В 1920-х годах вокруг Штейнаха было общество, которое было готово пробовать новые способы гормональной терапии, искало новые способы улучшить себя и могло за все это заплатить.
В Соединенных Штатах и Европе годы между мировыми войнами стало временем обращения в себя, прочь от глобальных дел. Книги по самопомощи расходились огромными тиражами, а самопровозглашенные гуру здоровья процветали[11]. Если у вас было достаточно денег, вы приходили к психоаналитику-фрейдисту, ложились на койку и все ему рассказывали. Женщины покупали книги о диетах, чтобы заморить себя голодом, но влезть в облегающие платья с прямыми бедрами. Мужчины читали журналы о силачах, чтобы получить новые советы от дюжих знатоков физических упражнений вроде Бернарра Макфаддена, ученика Чарльза Атласа и бодибилдера, который породил манию «качалок». Индустрию самопомощи подкрепляла зарождавшаяся индустрия рекламы, которая породила процветающую потребительскую культуру. Реклама превратила роскошь в предметы необходимости. Автомобили и холодильники были уже не потворством моде, а обязательными вещами. Устройства бытовой техники изобретали одно за другим: тостеры, сушилки для одежды, электробритвы и т. д. Сообразуясь с этой манией покупок и обращением в себя, многие мужчины и женщины были готовы тратить деньги на здоровье. Новоиспеченные продукты тогда казались не экстравагантными тратами, а жизненно важными для благополучия вещами. Майкл Петтит в своей диссертации