Туринский покосился на нее:
— Они поймут. Я только тебя хотел видеть… Что тебе подарить?
— Господи, какой подарок, когда ты приехал?! — Женя прильнула к его плечу. Она все еще была пьяна, от встречи хмелела еще больше.
Однако Туринский остановил машину возле небольшого торгового центра, работающего ночью. «Надо же, и такое бывает!» Вышел, снял с себя куртку, оставшись в большом свитере крупной вязки. В молодости он носил такие же, вязанные мамой. Куртку накинул на плечи Мордвиновой и повел ее в магазин.
— Мне ничего не надо! — пыталась она возражать, но режиссер не слушал.
Они прошли по пустым залам со светящимися витринами не останавливаясь. Женя и не смотрела по сторонам, а Туринский будто что-то искал.
— Сюда! — наконец скомандовал он.
Они вошли в меховой салон. Дремлющая продавец-консультант с бейджиком «Лена» встрепенулась и бросилась к ним. Туринский отвел девушку в сторону и что-то негромко сказал, после чего та оценивающе оглядела застывшую Женю с головы до ног и помчалась к вешалкам с дорогими шубами.
— Будем мерить? — Она вернулась с охапкой чудесного, блестящего струящегося меха.
— Нет, зачем мне это? Куда? — отбивалась Мордвинова.
Туринский подпихнул ее к зеркалу:
— Давай-давай! Красивая женщина должна утопать в мехах.
Женя еще сопротивлялась, но он настаивал:
— Ну, хватит, Женька, позволь же мне сделать тебе подарок. Как-никак — дата!
— Не мог не напомнить! — шутливо огрызнулась она.
Он набросил на плечи Мордвиновой роскошную норку, скроенную изящно-классически. У Жени дух захватило. Знала, что мех действительно красит женщину, но чтобы так! И уже снимать не хотелось, но Туринский потребовал, чтобы она примерила и другие шубы. Одна другой лучше, но сердце лежало именно к той, первой. И режиссер признал:
— Да, это твоя!
Он взялся руками за воротник и стиснул его на шее Мордвиновой, внимательно всматриваясь ей в лицо.
На ее беду, Виктор Алексеевич Туринский относился к породе людей, которые рано седеют, но при этом будто не старятся, сохраняя моложавое лицо, юношеский характер и неиссякаемый живой задор. Он был хорош по-прежнему, большие серые глаза по-прежнему смотрели молодо и ясно.
— Какая ты красивая, Женька! — пробормотал Туринский и внезапно поцеловал ее в губы.
Мордвинову словно током ударило. Она рванулась к нему, роняя на пол целое состояние. Продавщица Лена удивленно открыла рот, но тотчас опомнилась и бросилась поднимать шубу, не давая наступить на нее этой странной, исступленно целующейся парочке. Она недоуменно смотрела на них, потом не вытерпела и спросила: