В каюте все было хорошо. Имелись туалет, душ и даже шморовизор, который почему-то работал бесперебойно. Джем понимал, что корабль разгульдяйцев движется в пространстве, и потому коммуникационные спутники Джаппурии остались далеко позади. Куда он летит — Джем не знал, но шморовизор продолжал работать как часы.
Самое интересное оказалось в другом. Пощелкав каналами, Джем обнаружил, что шморовизор прекрасно принимает сигнал не только Джаппурии, от которой, по всей видимости, он удалялся, но и лучи спутников Шмордона.
Включив новости, он слушал:
— В связи с раскрытием нового заговора против императора Шмора Тринадцатого лорд Хлебазл помилован высочайшим указом и награжден орденом «За неустанное бдение». Джаппурский атташе Отжим Чтоплохолежим, оказавший существенную помощь в работе контрразведки Шмордона, награжден медалью «За рабскую преданность империи». Лорд Пендрол, вручая награды, заметил, что справедливость, наконец, восторжествовала!
Экран показывал большой дворцовый зал и одутловатую рожу Отжима крупным планом. Шмореныш хлопал атташе рукой по плечу, отчего медаль, приколотая к груди Отжима, болталась, как колокол на ветру.
Переключив канал, Джем слушал совсем другое:
— На заключительном этапе чемпионата Джаппурии по лыжному слалому, проходящему в горном поселке Бодунхуторе на планете Дубаре, выступила джа-джок-джолк-джюс группа «Секстет Сексота», которая исполнила динамичный хит с названием: «Лыжники-задрыжники». Послушайте эту прекрасную песню!
И Джем слушал.
Три раза в день заходил Топаз, привозивший с собой сервированную тачку, полную еды. Топаза Джем тоже знал. Тот был каким-то дальним родственником Алмаза Жемчужного и в иерархии разгульдяйского экипажа звездолета занимал далеко не последнее место. В прошлый раз, когда узниками Алмаза были Джем со Шмором Тринадцатым, Топаз возил им не только еду, но и выпивку. В этот раз такого не было.
— Тебе что, трудно? — каждый раз спрашивал у него Джем. — Ну принеси хоть двести граммов чего-нибудь!
Настроение Джема оставляло желать лучшего и ему хотелось просто напиться.
— Нет, господин Джем! — твердо отвечал Топаз, краснея (восемнадцатилетний возраст сказывался). — Не положено.
— Кем?! — яростно спрашивал Джем.
— Алмазом, — отвечал Топаз.
— Да пошли ты его подальше! — требовал Джем
— Не могу, он мой дядя, — отвечал Топаз.
— Вот так всегда! — горестно сокрушался Джем. — Вокруг одни трусы или их родственники…
Топаз молча уходил и его плечи не выражали никакого сочувствия узнику звездолета.
Щелкая каналами шморовизора, Джем слушал всякие новости из глубин галактики, и это его сначала сильно удивляло. Языков дальних миров он не понимал, но мог отличить информационно-новостную передачу Кукареллы от какого-то шоу танцующих под пальмами папуасовцев. Сложности это никакой не представляло, потому что кукарелльцы, как известно, всегда одевались в оранжевые робы и ходили колоннами, а папуасовцы не носили никакой одежды и были чернее сажи.