И впрямь, наши соседи-офицеры от споров перешли к рукопашной, сцепившись друг с другом с такой яростью, словно бились не со своими соратниками, а с красными. Вон, тыловик опрокидывает фронтовика одним ударом, а два окопника уронили на пол штабного, и теперь с наслаждением пинают ногами, вымещая давнюю неприязнь.
Вмешиваться в драку я не собирался, а уж разнимать — тем более. Полезешь, можно огрести, что от одной, что от другой стороны. Тыловики и фронтовики, это как муж с женой. Противоположности, а друг без друга не обойтись. А уж коли случится семейная ссора, переходящая в потасовку, лучше не лезть, нехай сами разбираются.
Наша охрана какое-то время бездействовала, позволяя офицерам выпустить пар, но потом открылась дверь, и в нее заглянул человек с винтовкой.
— Эй, золотопогонники, мать вашу так! Опять драку затеяли? А ну...
Раздался выстрел, с потолка посыпалась побелка, арестанты притихли и, бросив свое увлекательное занятие, начали разбредаться.
— Вторые сутки сижу, а эти раза по три-четыре на дню дерутся, — пожаловался чиновник. — Не могут решить, кто в поражении виноват. Фронтовики говорят — генералы сволочи, предали и сбежали, а штабные — мол, надобно было тверже стоять на своих позициях и солдатиков в ежовых рукавицах держать, а то те распустились и с фронта драпанули.
— А вы сами как считаете? — поинтересовался я.
— А что я? — пожал плечами чиновник. — Я человек маленький. На фронт не попал, вот, видите, — показал он мне левую руку, на которой не хватало двух пальцев. — Но если вам интересно мое мнение, я так скажу — идеи у нас не было, потому и проиграли.
— Идеи? — не понял я.
— Идеи, — кивнул чиновник, потом уточнил. — Только, не простая идея, а с большой буквы. Вначале, когда большевиков прогнали, что было? Радости полные штаны, вот, узурпаторов выгнали, теперь заживем. Свою собственную республику построим, Антанта нам поможет, все будем счастливы. Антанта в Архангельск приехала, начала с большевиками воевать, дескать, наймиты немецкие, ату их! И наши, кто Великую войну прошел, с большевиками сражались, потому как обижены — мол, из-за коммунистов недовоевали, союзников предали, родную землю германцу сдали. А что потом? Германия капитулировала, англичане с аэропланов листовки над красными скидывали — дескать, хозяева ваши сдались, теперь и вы сдавайтесь. А большевики отчего-то сдаваться не пожелали, и плевать им с высокой колокольни, что немцы лапы кверху подняли. Вот здесь англичане с французами и задумались: а с кем мы воюем-то? С немцами-то еще ладно, но с русскими-то воевать не договаривались. Нам бы тогда тоже задуматься, а за что воюем? Допустим, против большевиков. Допустим, разгромим большевиков, а дальше-то что? У большевиков все четко, все по полочкам разложено, а у нас? Меньшевики одно говорят, эсеры другое, а где истина-то? Так-то, молодой человек.