Ещё одна граната покатилась под гору. Они бросились на землю, и граната взорвалась. Они были всё ещё живы – без особой причины. Джексон, закричав, бросился вверх, словно забыв о тяжёлой рации на спине. В правой руке он сжимал гранату и винтовку в левой. Меллас, с внезапной ясностью, увидел решение. Один из них не должен уклоняться. Он побежал от Джексона слева. Джексон швырнул гранату с проклятьем и стоном и упал в грязь, ожидая разрыва. Меллас не упал в грязь. Он продолжил бег. Граната взорвалась. Меллас чувствовал себя неуязвимым для неё. Когда дым рассеялся, Меллас бросился на землю как раз возле кромки окопа. Молодой вьетнамский солдат высунул голову. С ним был ещё один паренёк, но он безвольно сидел у задней стенки окопа. Молодой солдатик выхватил следующую гранату. Он замахнулся, чтобы швырнуть её. Потом увидел залитое кровью почерневшее лицо Мелласа и винтовку, направленную прямо на него.
Меллас видел, как выражение лица юноши меняется от решимости к ужасу и покорности. Меллас не торопился нажимать на спусковой крючок. 'Только не бросай эту грёбаную штуку, – прошептал он, понимая, что вьетнамский солдат не может ни услышать его, ни понять. – Только не бросай эту штуку, и я не выстрелю. Просто сдавайся'. Но Меллас видел, как ненависть появилась на лице юноши. Та ненависть, что удерживала его в окопе и заставляла сражаться безо всякой надежды на спасение. И даже сейчас, подумал Меллас, парень, должно быть, догадался, что если не бросит гранату, то Меллас стрелять не будет. Но он всё равно бросил гранату, оскалив зубы.
Ну и хрен с тобой, горько подумал Меллас, когда в него полетела граната. Он нажал на крючок, и М-16 ответила в автоматическом режиме. Пули ударили пареньку в грудь и лицо, вышибая со спины лёгкие и мозги. Меллас опустил голову на винтовку и простонал: 'Я же говорил тебе не бросать её, тупой мудак'. Граната взорвалась, осыпав Мелласу осколками левый бок. Он был в двух бронежилетах, поэтому зазубренный металл получили только ягодицы и ноги.
Несколько секунд спустя Джексон нашёл его там, лежащим на своей винтовке.
– Всё нормально, лейтенант?
Меллас кивнул. Кое-как, морщась от боли, он привстал, опираясь на винтовку. Морпехи собирались под краем посадочной площадки. Дело оставалось за несколькими изолированными окопами на вершине, где укрылись небольшие группы вьетнамцев.
– Они бегут! – услышал он чей-то крик. – Они, сука, бегут!
Наконец-то.
Глаз болел так, словно в него вколачивали гвоздь. Ноги горели. Он подковылял к двум мёртвым вьетнамским солдатам, бросавшим в них гранаты. Они выглядели примерно на пятнадцать-шестнадцать лет. Он ткнул в одного винтовкой, и тот судорожно дёрнулся. Он нажал на крючок, забыв, что его винтовка в автоматическом режиме, и выпустил три пули парню в голову, не успев остановиться.