– Пошли к шкиперу, – сказал Меллас строго. Он повернулся и пошёл в гору, оскальзываясь в грязи и сознавая, что Паркер следит за его неуклюжими движениями.
Фитч, Хок и два радиста, Поллак и Релсник, сгрудились под полами плащ-палаток и играли в 'лесной' бридж. Это была уже сорок пятая партия в серии из 300 партий, в которой офицеры противостояли рядовым. Сержант Кэссиди сидел рядом на ящике для патронов. Безразличный к дождю, он расположился у входа в палатку и вырезал на жердине, которую принёс Фишер.
– Что-то случилось, лейтенант? – спросил Кэссиди.
Фитч выглянул в проём и привстал.
– О, нет, останьтесь, Шкипер, – сказал Поллак, оборачиваясь к Паркеру. – Эй, Паркер, подожди. Рядовые вот-вот вдуют офицерам! – Он вернулся к игре и с силой шлёпнул картой, – Вот вам, дурачки. Хи-хи! Гляньте-ка на эту даму! – Желваки Паркера заходили под тёмной кожей. Фитч скривился и бросил карту.
Паркер заговорил: 'Сэр, у меня есть право на приём'.
– У тебя есть привилегия, Паркер, – прорычал Кэссиди. – Ты не можешь просто так заявиться к командиру роты и сказать ему, что хочешь на приём.
Паркер стоял на своём: 'У меня есть право на приём'. Кэссиди встал. Хок быстро скинул карту, а Поллак, подхватив маленькую груду и засмеявшись, шмякнул своей. Хок посмотрел на Фитча и пожал плечами. Фитч бросил оставшиеся карты, и Поллак с Релсником пожали друг другу руки и стали убирать ручки и блокноты, в которых, чтобы избежать ошибок, оба записывали счёт; они отпускли шуточки о том, как можно быть таким тупым в картах и умудриться стать офицером. Карточная игра сняла напряжение между Кэссиди и Паркером, отвлёкши внимание Кэссиди.
Фитч выбрался из палатки и выпрямился: 'Ладно, Паркер. Давай пойдём в палатку Хока и всё обсудим'. – Характер Фитча был прямой и открытый, и Паркер немного расслабился. Они забрались в палатку Хока.
Меллас вернулся к своей палатке. Люди занимались тем, что ставили возле колючки сигнальные ракеты на ночь. Светился запоздалый огонёк под стряпнёй в расположении отделения Шулера, и Меллас крикнул, чтоб погасили. Огонёк исчез. В линиях окопов всё стихло.
При догорающем свете сумерек Меллас начал писать письмо, но его прервал Коротышка с рацией на спине: 'Это 'шестой'', – сказал он. Присев на корточки, он мимоходом углубился в чтение письма, которое Меллас тут же выхватил из-под его носа.
Голос Фитча протрещал по сети: 'Твоя литера 'папа', которая только что была здесь, имеет двадцать минут, чтобы состричь свои долбаные волосы. Потом я хочу его видеть. Как понял?'
– Понял вас, – Меллас вздохнул и передал Коротышке трубку. – Почему я должен бздеть по поводу грёбаных стрижек посреди джунглей только потому, что собирается припереться какой-то полковник?