– Не могу, достали эти богохульники! Что этот самодур Феофан, что отпрыск его. Знал бы ты Акакий, сколько мне на исповедях всего слышать приходиться! Тонька, красивая девка, все при ней, и парень хороший имеется. Им бы жениться, да детей заводить. Так нет же, надо было этому козлу похотливому воспользоваться правом первой ночи и с черного хода в невесту войти! Ему радость, ей горе. По большому сходить уж пятый день без крови не может. Вот ты на материке куда не выйди – прогресс! Если мыслишка развратная в голову и пролезла – вот тебе, пожалуйста, бордель. Богопротивно, конечно, но там и девки иные, блудливые. Сами просят их как-нибудь по-хитрому взять! Так-то ведь обоюдно и не по принуждению. Правом первой ночи если граф какой и пользуется – так согласия спросит, одарит девственницу жемчугами и золотом, а то и на службу при себе пристроит. А наш ирод рогатый что? Мало того, что его женушка ни одного хера крепкого не пропустит, так и сам хорош. Девку испортит и спасибо не скажет, словно так и должно быть. – Иннокентий грустно уставился мне в глаза, – Эх, мне бы целительского умения побольше, да чудо какое сотворить. Глядишь бы и в столицу перевели.
Вот же оно! Ну что может быть для меня на первое время лучше, чем попробовать прибиться к церкви? Федор и компания веса здесь не имеют, она независима от барина. Каждый день узнаешь чужие тайны и новости из первых уст. Граждане верят тебе, как божьему посреднику. Это же мечта авантюриста! Глядишь – и стану местным серым кардиналом, да подыму восстание!
– Поддерживаю! – одобрительный голос бога обмана прозвучал в моей голове.
– Я могу кому-нибудь рассказывать о своей прошлой жизни? – мысленно обратился я к Локи.
– Не-а, бан сразу. Я разве не говорил? – удивился Локи.
– Да как-то упустил. Ладно, обойдусь и без этого.
Я перевел глаза на задумчивого священника. Тот закончил свои излияния и начал подыматься со стула.
– Чудо, говоришь, Иннокентий? Будет тебе чудо. – Громко и четко произнес я, глядя ему прямо в глаза.
Рот священника от неожиданности открылся, а вот глаза, наоборот, закрылись.
– Э-э-э, ты чего? Стой!
Но было поздно, обмякшее тело слуги господнего, рухнуло на пол, как подкошенное.
Мне пришлось изрядно помучаться, чтобы привести священника в сознание. Спустя несколько минут он открыл глаза, увидел меня и тут же вскочил на ноги, выставив перед собой ладони и сложив их в форме знака на своей рясе:
– Свят, свят…
Его поведение навело меня на одну идейку, и она смотрелась куда интереснее моей первоначальной задумки – просто рассказать, что Акакий больше не слабоумный. А так даже маскировку снимать не придется.