– Не истинным гласом своим, но устами блаженного говорю с тобой, Иннокентий, – начал я заунывным голосом, – Я есть Отец всего сущего, так прими же благодать господню.
Он бухнулся на колени и низко склонил голову, пробормотав:
– Слушаю, Боже, все что пожелаешь.
– Велика твоя вера, праведны дела твои. Открою я тебе тайну великую, но возьму с тебя клятву нерушимую. И вознесешься ты над иным людом, и сможешь слово мое нести страждущим.
– Охереть! – донесся голос Локи, – Станиславский нервно курит в углу.
– Не мешай. Думаешь легко на ходу такую чушь пороть? Кстати, а местный боженька в теме?
– Конечно в теме, но этот раунд пропускает. Принимающая сторона, как никак! Все, молчу и не вмешиваюсь.
Меж тем, отец Иннокентий, ждал дальнейших указаний.
– Блаженный сей, Акакием нареченный, избран мной для чуда великого. Будет он твоим проводником и светочем, – продолжил я, – Корми его достойно, да пристрой к делу церковному.
– Отец наш всемогущий, но ведь… он это… того…, – священник боязливо приподнял руку и покрутил пальцем у виска.
– А ты научи его грамоте, да в люди выведи. Молва людская донесет, что ты в блаженного знания вложил, и будет тебе воздаяние по делам твоим. Покинешь остров богохульный, да в церкви высокий пост получишь. Но раньше сроку никому о сим разговоре слова не оброни, иначе постигнет тебя кара неистовая.
– Как скажешь, Боже. Никому не похвалюсь, пусть люди сами все увидят. – Он быстро-быстро закивал головой.
– Мууу, – я дал понять, что сеанс связи с Господом окончен.
– Во дела! – Иннокентий медленно переваривал божественное пришествие, – Ну и что с тобой делать?
– Е-да-а, – я показал пальцем себе в рот, намекая, что пора по-человечески покушать.
– Ох, да что же творится! Но ведь заговорил, хоть и невнятно, но заговорил! – радостный священник чуть не танцевал от счастья, – Идем, Акакий. Уж коль господь наш избрал меня – устроим все по высшему разряду.
Иннокентий осторожно взял меня за локоть и показал рукой вперед.
– Иди-иди, Акакий, кушать будем.
Я покорно зашагал в указанном направлении, осматривая новую обстановку. От лазарета к другим строениям вела мощеная камнем дорожка, которая пролегала через обширный сад, где росли в основном яблоньки, да груши, усеянные пока еще зеленоватыми плодами. Среди деревьев шастали другие священники, рангом пониже, и рабочие без опознавательных знаков. Иннокентий проводил меня до главного здания и завел внутрь.
М-да, не так уж и богато местное духовенство живет. Вроде и земли есть, и прихожане, а с нашими родными храмами и не сравнить. Конечно, здесь было все весьма достойно: фрески, расписные стены-потолки, зажженные свечки; но вот каких-то громадных люстр или золотых канделябров в человеческий рост не наблюдалось. Да и сами священники своим внешним видом походили больше на монахов, предпочитая скромную рясу блестящей парче.