; генерал же Штакельберг командовал небоеспособными ротами бригады (символическими полками) и обозами, а также служил посредником между штабом Полтавского отряда и полковником Сакс, отличным, надо признать, тактиком.
Гвардейская бригада мной раз проявляла высокий боевой порыв, иной же раз не могла решить и легкой боевой задачи – полагаться на нее было очень трудно.
Переяслав, куда шофер нас с генералом сонными едва не доставил, был захвачен молодецким набегом конно-разведческого дивизиона полковника Сакс. Гвардейцы на рассвете неожиданно ворвались в город, овладели пушками, стоявшими на главной площади, и стали из них стрелять по окружающим домам, где спали матросы. Часть матросского полка была порублена здесь же, другая отошла к Днепру и потонула в нем. Говорят, что никто не спасся. Гвардейцам досталось знамя и пушки.
Но это молодецкое дело имело для нас плохие последствия. Предвидя, что сражение за Киев будет тяжелым, генерал Бредов решил сделать у Борисполя трехдневную остановку, чтобы дать войскам хороший отдых, а затем, сделав тридцативерстный переход, вдруг оказаться перед красной позицией, прикрывавшей киевские мосты, – можно было надеяться, что неприятель, успокоенный нашей остановкой у Борисполя, будет застигнут до некоторой степени врасплох. Однако гвардейцы, воодушевленные переяславской победой, решили таким же манером взять и Киев – конный дивизион, без ведома генерала Бредова, кинулся к переправам, был отбит, ввязался в бой; ему на помощь подоспели батальоны полковника Сакс; но их положение у дер. Бровары стало опасным, и полковник попросил подмоги – генералу Бредову пришлось двинуть весь Полтавский отряд в сражение, разыгравшееся не так, как задумал генерал, а как оно развивалось в результате постепенного усиления вражеских войск, прилагавших все усилия, чтобы прикрыть эвакуацию из Киева по Черниговскому шоссе.
Из Киева большевики уходили по Черниговскому шоссе. Чтобы мы его не перерезали (мы уже приблизились к нему вплотную), красное командование бросало против нас каждую войсковую часть, перешедшую из Киева по мосту на восточный берег Днепра; эта войсковая часть под нашим ударом быстро изнемогала, и ее отводили на Чернигов, а на ее место становились новые, свежие полки из Киева. Мы не имели резервов, наши полки были уже измучены боем, а против них каждый день вырастали свежие силы врага.
Трое суток продолжался весьма тяжелый бой. Было много красивых и героических эпизодов – например, лихая конная атака Ингерманландского полка, прикрывавшего с другими эскадронами генерала Барбовича наш правый фланг. Из многих моментов этого сражения мне особенно запомнился один, когда я был очень близок к гибели или же плену – вследствие порчи автомобиля, пошел я без сопровождающих из одной колонны в другую и был вынужден идти в нескольких сотнях шагов от Черниговского шоссе, по которому двигались и обозы, и войсковые части противника. Генерал Бредов не щадил своей жизни, появляясь в самых опасных местах. И он не щадил своих моральных сил, внушая бодрость командирам, сомневавшимся в возможности овладеть Киевом при нашей малочисленности. И мы сломили сопротивление красных. Большевицкому командованию не удалось вывести все свои войска на Чернигов – часть была нами отрезана и ушла на Коростень (за реку Тетерев).