Перед отходом поезда из Иркутска узнал, что Омск эвакуируется и что часть министерства переводится в Иркутск; лучше поздно, чем никогда! Одновременно узнал и об уходе Неклютина[1796], человек он не дурной, но как франт, доверчивый и малопрактичный идеалист, неспособный на широкий размах и необходимую в данное время крутость, он был совершенно не на месте, и это обошлось нам в большую копеечку.
Вообще ведь приготовительный пансион для министров, именующийся у нас по старой привычке Советом министров, давно следовало бы сдать их в архив.
За время стоянки поезда в Иркутске слышал немало жалоб на царящий всюду дровяной голод; было сие и неприятно, и неожиданно, так как этот вопрос был поднят мной еще в июне и тогда же в распоряжение командовавших войсками в округах были отпущены значительные кредиты для заготовки топлива, как для военных надобностей, так и для снабжения населения больших городов.
Новое доказательство вялости и инертности инженерных окружных управлений, равным образом не сумевших справиться с приведением в порядок всех казарм и больших частных зданий; об этом я многократно писал и телеграфировал в округа и особенно в Иркутск, которому еще с лета придавал особое значение, как пункту сосредоточения учреждений и запасов в случае эвакуации Омска. Требовал самого энергичного исполнения, не жалел денежных отпусков, а теперь узнал, что в Иркутском округе выполнили едва ли одну только четверть самых важных работ.
Забайкальская железная дорога по-прежнему отличается порядком на станциях, приличным видом пассажирских поездов и отсутствием разболтанных и наглых чешских солдат.
2 ноября. На станции Березовка в мой вагон сели начальник 8 Сибирской стрелковой дивизии генерал Мисюра[1797] и комендант штаба Монголо-Бурятской дивизии, сотник очень развязного вида с розеткой романовских цветов, весь в золоте и оружии.
Мисюра, видимо, хотел со мной о многом поговорить, но постоянное присутствие союзника делало его очень молчаливым; только урывками, во время отлучки нашего спутника в станционные буфеты и на телеграф, генерал рассказал мне про свои мытарства со снабжением своей дивизии, которая была у Семенова последним пасынком и своим нищенством резко отличалась от частей-любимчиков, богатейше обставленных и по обмундированию, и по снабжению.
Из последних мелочей читинской жизни рассказал про захват нескольких вагонов с мехами, принадлежащими какой-то американской фирме, и про то, как после этого огромное большинство местных влиятельных «дам» и полудам буквально купались в роскошнейших песцах.