Сотник оказался высокой марки, даже по местным нравам; в описаниях своих «подвигов» не только не стеснялся, но и несомненно ими весьма гордился, расписывая самым циничным образом все подробности перехода в его собственность часов, колец, драгоценных украшений, его кинжала и пр. и пр. и судьбы их старых владельцев или, вернее сказать, самые чудовищные и отвратительные детали их убийства.
3 ноября. Проехали Читу; жена видела подробности осмотра пассажиров и багажа – настоящий погром. Нас эта судьба миновала, так как встречать меня приехали начальник семеновского штаба полковник Зубковский[1798] и начальник снабжений генерал Федотьев[1799], которого я знал еще по Благовещенску, когда он был адъютантом Амурского казачьего полка. Получил печальные сведения об оставлении нами Петропавловска, что по моему убеждению должно грозить нам самыми тяжелыми последствиями; оборона линии Иртыша совершенно не подготовлена; нападение может быть произведено на очень широком фронте, а все это, вместе взятое, является огромной угрозой для Омска, в котором задержались и без того уже чересчур долго.
По рассказам Зубковского, основанным, несомненно, на информации Сыробоярского[1800], общее положение в армиях и в Омске очень неважное; также неблагополучно и в Иркутске, где работают эсеры; в Забайкалье развивается все более и более красная партизанщина и в районе Нерчинского завода имеется уже шесть красных казачьих полков, получающих оружие и патроны из Китая.
Несколько дней тому назад они перехватили железную дорогу между Карымской и Маньчжурией и захватили пассажирский поезд № 21.
Вся тяжесть борьбы лежит на японцах, которые действуют очень энергично, но, благодаря неумению вести малую войну, несут иногда очень большие потери; у них есть части, потерявшие уже до 75 % состава.
Перед отходом поезда вновь видел Зубковского, только что говорившего по прямому проводу с Сыробоярским; впечатление такое, что сохранение линии Иртыша едва ли возможно и что среди сибирского казачества началось отпадение станиц тех районов, которые уже заняты большевиками.
Представляю себе, что должно твориться теперь на Сибирской магистрали; ведь район Петропавловск – Омск был очень забит еще со времен уральской эвакуации, причем очень много эшелонов принадлежало войскам, и никакие усилия Дитерихса не могли с ними разделаться. Сейчас ко всему этому надо прибавить эвакуацию Омска, министерств, иностранных миссий, госпиталей, складов и частного населения, да еще и считаться с необходимостью подвоза с востока угля для паровозов; последний вопрос весьма серьезен, так как при прощании в Омске с Непениным