Осенью 1916 года, будучи переутомлен и контужен во время Брусиловского наступления, подлежал эвакуации для лечения, но подал ходатайство о назначении преподавателем в только что организованную [военную] школу летчиков-наблюдателей в Киеве. Вместо этого получил от тогдашнего «полевого генерал-инспектора авиации» (б[ывший] великий князь Александр Михайлович) предложение – занять у него должность штаб-офицера Генштаба. Фактически это была должность начальника штаба, которую я и исполнял затем до декабря 1917 года под разными штатными названиями (генерал для поручений, начальник авиационного отдела в Полевом управлении авиации и воздухоплавания). Свой первый педагогический опыт в школе летнабов я все-таки осуществил в конце 1916 года и начале 1917 г. – в порядке совместительства.
После февральского переворота был крепким оборонцем, изыскивая новые формы управления армией и авиацией. Был одним из тех активных работников центра, которые на фоне общего разложения армий и упадка снабжения самолетами сумел[и] в 1917 году поднять боеработу русской авиации в борьбе с немецким империализмом более чем на 20 %. В частности, я был одним из организаторов и участников 1-го Всероссийского авиасъезда, собранного вопреки запрещению Керенского и Ставки и вынесшего много полезных постановлений по упорядочению организации и работы авиации, ее школ, снабжения и «промышленности». Открыто выступал против «офицерского союза» и сыграл немалую роль в борьбе с корниловским путчем, доказывая офицерам безнадежность бунта и организуя подпольным методом сопротивление солдатских масс в самом Могилеве; делалось это вне связи с большевиками, организация которых в Могилеве отсутствовала в связи с особым вниманием, уделенным борьбе с большевизмом контрреволюционным офицерством (не без участия, конечно, комиссаров Временного правительства при Ставке). В результате подвергся бойкоту со стороны большей части офицеров Ставки и мелким служебным ограничениям вроде задержки присвоения очередного военного звания (по этой причине, а также потому, что на генштабистов не распространялось правило об ускоренном присвоении званий за боевые полеты, я кончил Первую мировую войну капитаном, занимая должность с правами начальника дивизии).
После Октябрьского переворота я стал оборонцем в квадрате и, продолжая оставаться на старой должности в Могилеве, провел некоторые меры, облегчившие в дальнейшем спасение значительной части фронтового авиаимущества и начальное строительство красного воздушного флота; в частности, большую роль сыграла директива о стягивании авиасредств к фронтовым авиапаркам, бывшим опорными точками большевизма в старой авиации. При первой возможности установил связь с петроградскими организациями воздушного флота и в декабре 1917 года был назначен членом организуемой «Всероссийской коллегии по управлению воздушным флотом республики». Предыдущая служба в Полевом управлении авиации и воздухоплавания дала мне школу работы в общегосударственном масштабе, уроки которой были успешно использованы после Октября, с учетом новых задач и новой обстановки. Поскольку в то время почти все крупные специалисты воздухофлота саботировали, а новые работники были неопытны, мне пришлось лично провести напряженную работу в центре по начальному строительству Красной авиации – начиная от радикальной реорганизации «Главвоздухфлота» и кончая составлением первого советского наставления по боевому применению авиации. Основные организационные установки по этой работе я получил лично от товарища Ленина. В дальнейшем мне пришлось вести борьбу с мелкобуржуазною группировкою авиаработников, связавшейся с Троцким и потерявшей влияние на дела воздухфлота только после партийной чистки 1922 г. Перестав играть ведущую роль в руководящем аппарате авиации, я в дальнейшем чередовал боеработу на фронтах Гражданской войны с работою в центре. Первое назначение на фронт – в Царицын – было оформлено в июле 1918 года