является просьба коренных казаков предоставить им возможность служить в строевых кавалерийских частях и трудно скрываемое желание иногородних (даже кадровых офицеров) уйти подальше от всего, что имеет отношение в военному делу.
Должен отметить как общее явление откровенность, с которой пленные рассказывают о своем участии в борьбе с советской властью.
Донося о всем вышеизложенном, считаю необходимым:
1) пленных офицеров бывшей Уральской армии, как лиц, игравших активную роль в организации борьбы с советской властью, оказывавших сопротивление до последней возможности и хорошо знакомых еще не совсем успокоившемуся «Яицкому войску», выслать в пределы Центральной России, где после усиленной политической обработки заставить на деле, в борьбе с иноземцами, искупить свою вину и доказать преданность рабоче-крестьянскому правительству.
2) По отношению рядовых казаков применить ту же меру, так как лишь одна слепая преданность своим офицерам заставляла переносить лишения и совершать тяжелые походы по Закаспию.
3) К сестрам милосердия, служившим буржуазному правительству с начала революции и являвшимся спутницами веселых и грустных дней бывшего штаба Уральской армии, применить ту же меру.
Приложение[2100]: Показания быв[шего] начштаба Уральской армии б[ывшего] ген. Моторнова. 2) Его же «Краткая аттестация на быв[ших] офицеров Уральской армии».
Начальник разведывательного отделения штаба Туркфронта[2101]
РГВА. Ф. 110. Оп. 7. Д. 36. Л. 21–22. Подлинник. Машинопись.
Заявление бывшего генерала П.А. Лечицкого в Московский политический Красный Крест.
3 ноября 1921 г.
3 ноября 1921 г.
Бутырская больница
Каменный корпус
Палата № 4.
В Московский политический Красный Крест Находящегося на излечении в Бутырской тюремной больнице заключенного гражданина Платона Алексеевича Лечицкого
Заявление[2102].
8 июля 1921 г. при переводе меня для допроса из Таганской во внутреннюю тюрьму В.Ч.К. пешком, я, будучи не в силах перенести на себе все мои вещи, некоторые из них сдал на хранение старосты беспартийной камеры политического коридора Владимиру Николаевичу Щеглову[2103], а именно: новый статский костюм, несколько смен белья, ½ фунта табаку и сотню папирос. Когда через некоторое время выяснилось, что возвращать меня из тюрьмы В.Ч.К. в Таганскую не предположено, я в половине июля подал заявление начальнику тюрьмы В.Ч.К., прося вытребовать оставленные мною вещи; но, несмотря и на повторные заявления об этом начальнику тюрьмы, я до перевода меня 19 октября в Бутырскую тюремную больницу никакого ответа о судьбе моих вещей не получил.