«Кто она?» – задает мне вопрос мой воспаленный желанием мозг.
Демон либо ангел, мне сейчас на это глубоко и откровенно плевать. Я хочу ее. А тем временем, Марго закидывает мне на плечи руки и, запутываясь в волосах на затылке, прижимается ко мне ближе, будто хочет, чтобы наши тела срослись. И, как ни странно, я тоже этого хочу. Стискиваю ее упругие ягодицы и вжимаю в нее возбужденный до предела член. Демоница издает протяжный стон, но он тонет в моих губах. Атакую ее рот напористым поцелуем. Исследую языком каждый уголок ее рта, пытаюсь отыскать что-то для себя новое, ранее неизведанное. Марго цепляется за меня, пытается отодрать от своего рта, тянет за волосы, и я на миг ослабляю натиск, даю ей вздохнуть. Но это всего лишь на миг, и он не остается без действий. Я валю Марго на кровать и по максимуму развожу ее ноги. Она подчиняется, падает навзничь, и ее начинает трясти от предвкушения. Ни секунды не медля, срываю с ее молочного тела черную ткань, что скрывает от меня желанную плоть, и впиваюсь в мокрые возбужденные складки, всасываю их в себя, немного покусывая. Демоница извивается, прижимается к моему рту, требуя большего, и я ей это даю. Язык теперь тонет в горячем лоне. К языку присоединяется мой палец, и Марго насаживается на него с яростью, будто просит, чтобы проник в нее глубже и глубже. Присоединяю второй и следом третий палец, растягиваю ее под себя шире, больше. Марго не сдерживает стоны, издает их с такой частотой, что можно точно сказать, когда нужно остановить ласку. Грудной стон, и я чувствую, что еще рано. Пока пальцами трахаю ее, языком вожу по упругому бугорку, что сейчас возбужден и увеличен в размере, то надавливая сильнее кончиком языка, то отступая, давая возможность жарче захотеть ласки.
– Еще! – выкрикивает она, когда пальцы погружаются на всю длину.
И я отрываюсь от терзания клитора, нависаю над Марго и одним резким движением вхожу в нее на всю длину. Замираю на секунду, но совсем не для того, чтобы дать ей привыкнуть ко мне, а потому, что на мгновение перед моим внутренним взором проносятся чистое лицо и светлые глаза Леры. Издаю стон и рык одновременно, ненависть к демону ледяной волной накрывает меня.
Запах гнилой травы и плесни забивал не только нос, но и въедался в легкие. Я старалась дышать через раз, закрыв при этом рот и нос лоскутом ткани, оторванным от подола платья. Прижавшись спиной к сырой холодной стене, я поджала под себя ноги и сидела вот так уже, как мне показалось, вечность. Шевелиться совсем не хотелось, потому что от любого моего движения на ноге позвякивала цепь, и железный обод норовил впиться в щиколотку. Поэтому все попытки хоть как-то достучаться до чувств этих страшных людей и попросить отпустить меня я прекратила еще энное количество времени назад. В сердце до сих пор теплилась надежда на то, что это всего лишь страшный сон, хотя явно болящие синяки на ляжках говорили об обратном. Я исщипала себе все ноги, пытаясь наконец-то проснуться, и поэтому в борьбу с этой теплящейся надеждой вступил холодный рассудок, заставляющий понять, что со мной произошло что-то ужасное, и нужно быть готовой к самому плохому. Вот, видимо, я и готовилась. В голове пустота, в душе тревога. Слезы уже давно высохли, но от этого не стало лучше. Тихое подвывание нет-нет, да и вырывались из моей груди.