– Ах, ты, сучонок, – она пытается скинуть меня с себя. – Весь подстать матери, – краснеет как рак, – ненавижу вас обоих!
Она перекатывается и уже сидит на мне, тянет за волосы. Боль пронзает затылок, когда бабушка начинает свободной рукой давить на глаза. Я невольно разжимаю рот и тут же получаю пощечину.
– Заступничек нашелся!
Еще один удар.
– Когда твоя мамаша сдохнет, в детдом пойдешь, как и она, там тебе место, – она отворачивает лицо от меня, коленями прижимает руки, а ладонью зажимает рот. – Вот видишь, сука, откуда сама, туда и выблядка твоего отправлю.
А потом похороны мамины помню. Ее синие глаза так больше и не посмотрели на меня, только взгляд ее стеклянным в одно мгновение стал. «Остановка сердца», – констатировали врачи. И на кладбище отца в черных одеждах помню, но сквозь слезы я не видел его лица, а он так и не обнял меня после похорон ни разу. Меня к себе на несколько дней Вероника забирала, жил у нее, а потом отец приехал и забрал меня.
– Так, сын, нам предстоит серьезный разговор, – сказал он мне и сразу, когда в квартиру вошли, на кухню прошел. – Садись.
Залезаю с ногами на стул, а внутри все холодеет от его серьезного вида и тона.
– Мне работать нужно, сын, – говорит он и на меня не смотрит, – а с тобой сидеть некому. Мамы не стало, а я… – он замолчал и залпом выпил стакан воды. – Завтра поедем в интернат, посмотришь, познакомишься с новыми учителями… – снова помолчал. – По выходным домой тебя буду забирать, я не могу с бабушкой тебя оставить, – вздыхает он, – ее в больницу кладут.
А внутри меня уже разлилась черная мгла, через которою очень трудно было прорваться.
Выныриваю из воспоминаний под монотонный стук, как будто что-то бьется о стену. Нехотя встаю с кровати и подхожу к окну. Второй этаж, окна выходят на задний двор интерната. Мы летом часто сбегали через окно поблудить по городу. Конечно, по малолетству нас еще ловили, но когда стали постарше, осторожнее стали, хитрее, проворнее, и теперь нас уже не так легко поймать. Стою, смотрю на толпу ребят, что сгрудились возле железной бочки, но рассмотреть ничего не удается, взгляд сфокусировать не получается, слишком тяжелы воспоминания о матери до сих пор. Зато я теперь точно осознал, почему синий взгляд девчонки так в голове засел. У матери такого же цвета были глаза.
Внимание привлекает ярко-оранжевая куртка, мелькнувшая в толпе. Трясу головой и всматриваюсь сквозь покрывшееся морозным узором стекло. Михей. Черт, что там происходит?
Достаю гаджет из кармана и набираю быстрым набором парня. Он поднимает трубку сразу, не успел и звонок пройти.