– Подожди, но ведь где-то указывается место рождения?
– У нее указана Москва.
– Но Оксана говорила, вроде она приезжая?
– Вот это нам и предстоит выяснить.
– А если муж не знает?
– Тогда узнаю я. Чтобы, как следует, прошерстить базы, нужны коды доступа к ним. А я их наизусть не помню.
Мы сквозь ночь летели по безлюдному шоссе. Спуски и подъемы, редкие поселки на обочинах. И везде в окошках радостно горят огоньки люстр и нарядных елочек. А в одном из больших селений, медленно огибая красивую белую церковь, мы в глубине двора увидели приготовленную из еловых веточек пещеру и яркую над ней рождественскую звезду.
– Дядя Борь, остановитесь, пожалуйста! – Просунул мой сын мордочку между передними сидениями. – Можно мы только посмотрим?
Борис плавно прижался к обочине и затормозил.
– Машин нет, но все равно смотрим налево, направо… – Крикнула им вдогонку я.
– А ты не хочешь посмотреть? – Спросил мужчина у меня.
– А можно? – Задала я глупый вопрос, ответом на который он улыбнулся.
Мы вышли из машины. Борис стоял на краю дороги и ждал меня. Когда я поравнялась с ним, он аккуратно положил руку мне на плечо и прижал к себе. Я подняла брови и внимательно посмотрела на его спокойное лицо.
– Идем, – сказал он, – смотрим налево, направо…
Он прижал меня плотнее, поворачивая вместе с собой. Я рассмеялась и, сняв его руку с плеча, взяла под локоть:
– Так намного удобнее!
Мы пересекли дорогу и, зайдя в распахнутую калиточку, встали за спинами ребят. Дно глубокой еловой, прикрытой снегом, пещеры было устлано сеном. На нем стояли овечки, козочки и, между ними, крохотные ясли. В них лежал маленький Иисус. Фарфоровая фигурка ребенка была обнаженной. Рядом сидела мать Мария и стояли волхвы, принесшие ребенку свои дары. И теплилась крохотная электрическая свечка. А над пещерой ярко сияла голубым светом путеводная Звезда.
– Теть Лен, – прошептала Вероника, – но ему же холодно! Можно я его заверну в носовой платочек? Он у меня совсем чистый!
Мы с Борисом переглянулись. Действительно, в Вифлееме ночи теплые, а у нас, хоть и небольшой, но мороз. И смотреть на раздетого ребенка было больно.
– Конечно, заверни. Только не урони ничего!
Вероника, отодвинув парней, засучила рукав куртки и достала младенца.
– Бедненький! Совсем замерз! – прошептала она и, как настоящего ребенка, ловко завернула в конвертик и положила обратно. – Ведь так лучше?! – Посмотрела она на нас.
– Здорово! – Тихо согласился Сережка. – А давайте, мы тоже ему что-нибудь подарим? День Рождения, все-таки!
– У меня есть шоколадные конфеты. – Тут же сказал Макс. – Дети их очень любят. Я, например, и сейчас их люблю.