– Тебя касался кто-то ещё с того времени, как ты сбежала от меня?
Мирина хлопнула ресницами, упершись в хана непонимающим взглядом, верно лишившись голоса.
– Отвечай, Сугар, – голос прозвучал гулко и протяжно.
Она молчала, и молчание это затягивалось, и его разрывало в клочья от ярости и возбуждения одновременно. Вихсар вспыхнул пожаром в миг, будто масло в костре, сжимая кулаки, чтобы не рвануть её на себя и не вытрясти ответ. А потом пронзить пальцами её волосы, впиться в эти розовые губы, опрокинуть её на постель, завладеть её телом, выбивать стоны, ответ, клятвы, его имя – всё.
Дыхание стало свинцовым. Кровь бухнула в виски, жидкий сплав жара опустился вниз живота, Вихсар качнулся под его напором, сделав шаг. Мирина вздрогнула, выставив ладонь вперёд, будто пощёчиной обожгла.
– Нет, – резко сказала она недрогнувшим голосом, смотря пронзительно.
Неужели пташка разозлилась? Это хорошо, лучше злость, чем страх и потерянность.
– Никто не касался, – уверила она.
Вихсар вытянулся, унимаясь неимоверным усилием, туго втягивая воздух, пропитанный её запахом. Он поверил. Он знал, когда она лжёт – цвет её глаз темнел, словно грязным делался.
– Хорошо, – сказал он, отступая, но добавил: – Если это случится, Сугар, то за себя я уже не в ответе, – сказал и отступил, задёргивая занавес.
Вдох, выдох, резь в паху. Прошёл к столу, подхватывая крынку, слыша, как зашуршала ткань за пологом. Испив перчёного сбитня, отставил посудину, направился к выходу. В сенях уже ждал Тимин с чистой одеждой и сухими сапогами.
Снарядившись вновь в броню, Вихсар вышел во двор, где уже сновали его воины во главе с Угдэем. Кони были взнузданы, выведены к воротам. Вышел и староста со своими рослыми сыновьями – проводить. Нынче им спалось неспокойно, да и спалось ли вообще? И духом-то приподнятые были от того, что ватага валганов уезжает. Смущённые робкие девицы, что выбежали проводить чужаков – влетит им потом от родичей – глазели из-за створок и столбов крыльца, вжимаясь в них, но волновала вождя другая. Облака плыли по синему, напоённому солнечным утренним теплом небосклону чистыми белыми перинами, воздушно и легко, гонимые ветром, который вдруг поднялся. И было ощутимо холодно и промозгло, как, впрочем, и вчера. Но сегодня ливня не будет – дым от печных труб и костров поднимался ввысь.
В тёмном проёме двери Мирина блеснула, будто холодный луч света. Староста и сыновья его разом головы повернули. Вихсар, расстегнув ворот своего плаща, направился к ней. Возвышаясь, посмотрел в замутившиеся, словно дождём, и такие же недосягаемые, как небо, глаза, почему-то покрасневшие. Губы подрагивали. Расстроена тем, что уезжает, покидает деревню, или всё же напугал её опять? Она отвела взор. Расправив плащ, Вихсар накинул его ей на плечи.