Передвигаться получилось не так легко, как думалось изначально, особенно по ступеням. Казалось, семь потов сошло, пока он спустился на нижний ярус, и спина вся мокрая сделалась, а рубаха нижняя так и прилипла к плечам. Дыхание сиплым стало, сбивчивым, когда вышел из горницы пустой в сени. Первым делом нужно было найти брата. Арьян послал Митко отыскать его да позвать в гридницу прийти. Отрок, выслушав поручение, сбежал по порогу вниз и ринулся прочь, скрывшись за постройками.
Княжич же повернул в намеченное для встречи место. Вышел на крыльцо, погружаясь в поток прохлады утренней. Чистое, не запятнанное ни единым облачком небо уже разгоралось восходом, окрашиваясь в багрянец, но средь построек ещё гуляла стылая мгла, которую днём иссушит жар светила.
Воздух, пропитанный прелостью сена, наполнил до краёв Арьяна, вытесняя всю тяжесть, скопившуюся да забродившую в нём, как хлебный квас, заплескалась сила по телу, наполняя, боль отступила, давая место живительным токам.
Кмети детинца, ясное дело, уже все на ногах, занимаясь, кто чем, Радьяр-воевода никому спуска не даст. А потому слышен был с ристалища звон железа, а гридница пустовала. Только на столе крынки с квасом да брагой и нарезанный свежий хлеб, чем утренничали ещё недавно воины. О том же говорил и витавший в воздухе мужской дух. Арьян прошёл перёд, шагая неспешно вдоль длинного стола, приблизился к концу, сел на скамью массивную и вспомнил невольно Всеславу, будь она неладна. Именно здесь была их последняя близость. Арьян ей верил, хотя именно тут он понял, насколько княжна изменилась, но тогда подумал, что это повлиял на неё отъезд его в Ровицу. Как он потом услышал от корчмаря Осока, Всеслава выведала всё о дочери Радонега, вот и заволновалась, боялась потерять не его, а то место, которое, видимо, так хотела занять, да чтоб иметь под боком ещё и любовника.
Арьян сдавил кулаки до дрожи. От гнева горячо сделалось в груди, а рубцы глубокие закололо, комкая княжича до размера горошины. И только мысль о Мирине прорезала сгустившуюся тьму, подступающую со всех сторон, лучом света рассеивая мглу, согревая. Стоит подумать о ней, и размягчаются тиски.
Из дум его вырвал топот в сенях. Княжич расправил ставшие жёсткими от дум тяжёлых плечи.
Взгляд тусклый Данимира опрокинул Арьяна обратно внутрь, вдавив его в лавку.
– Что случилось? – приподнялся да замер: дыхание перехватилось от острой рези в боку, так и оставил попытки встать, откинулся обратно к стене, шаря взглядом по бледному, будто в омут глубокий опущенному лицу Данимира.