Мирина оказалась перед шатром, куда внесли Вихсара, перешла на шаг, пытаясь заглянуть за широкую спину батыра, который заходил внутрь следом за Агрешем.
– Угдэй! – позвала Мирина на ходу.
Батыр повернулся на оклик, лицо его потемнело, когда выхватил взглядом приближающуюся княжну. Он угрожающе вышел навстречу, видно намереваясь оттолкнуть её, как назойливую мошку. Мирина от него в шаге остановилась, унимая разрывающее грудь дыхание, глотая запах гари и запёкшейся на руках и лице крови.
– Что тебе? – раздражённо спросил он, выказывая всем своим видом, что не намерен с ней долго разговаривать.
– У него раны, я могу помочь излечить.
Валган посмотрел на неё чёрными непроницаемыми глазами, твёрдо сжал губы, выражая отказ – Мирина это поняла прежде, чем он заговорил.
– Тебя сюда никто не звал.
– У него раны сильные, – не отступилась Мирина, хоть и пошатнулась от твёрдой воли валгана. – А я знаю, как жизнь сохранить… Меня учили.
Полог откинулся, и вышел Агреш, смерив княжну мрачным взглядом.
– Подготавливай всё к погребению, на рассвете обряд проведём, – велел ему Угдэй. – И как только дозорные вернутся, сразу ко мне.
Мирина покачнулась, услышав короткие распоряжения. Вернутся с вестью, нашли ли Нечая, добили или нет.
– А что делать с телами врагов? – спросил тот.
Угдэй с высоты глянул на Мирину, решая что-то. Она стояла, не шевелясь.
– Ничего, подальше от лагеря унесите да в лог какой-нибудь сбросьте, ветками прикройте.
Мирина всё же не выдержала, отвела взгляд.
– Пусть лес об их душах и позаботится, – заключил он.
Княжна и на это смолчала, собрав всё самообладание. Ясно, что батыр проверяет её, дал указание на её родном языке, чтобы поняла, услышала, нарочно пытаясь ударить больнее, и у него это получалось – глаза затуманились всё же. Есть то, что не по силе ей брать на свои плечи.
– Ты и твои родичи его жизнь под удар поставили, и ты хочешь, чтобы я тебя пустил? – глаза батыра сощурились, а фигура мощная, крепкая качнулась угрожающе в её сторону.
«Не пустит», – поняла Мирина, и от этого, хоть и ожидала, обида обожгла, лишая её последних сил.
Она отступила, смиряясь, хоть и чувствовала, как внутри всё разливается ядом и вскипает злость, да только поделать ничего не могла. Это была бессильная злость, на грани отчаяния, которое притупилось, полосуя, будто ржавым лезвием ножа – только больше муки.
– Уходи. Сюда ты не зайдёшь. Когда хан очнётся, он пошлёт за тобой. Если пожелает, – добавил он со сталью в голосе. – Ты не достойна быть его женой, – повторил он уже сказанное, и в этот раз слова жёсткие ударили что плетью от чувства ненужности и потерянности. Безысходность внутри из берегов вышла. Не выдержать этого всего. Мирина поджала дрожащие губы, отступила прочь.