И отвезёт её домой сам лишь затем, чтобы самому взглянуть на родичей княжны. Чтобы убедиться, что та останется в надёжности, хоть в это уже и не верилось. Путь до Ровицы, конечно, не близкий, но пока ничто не держало на месте, как это было зимой, когда слегла матушка. Разве только… Вспомнил о Всеславе, и даже как-то небо потемнело, и серо всё стало кругом. С ней, конечно, договориться не помеха, но ведь станет допытываться, зачем ему в такую даль и почему, хотя она ему ещё не жена, а он ей не муж. Княжна Орлецка, и когда к валганам он собрался, вздумала обидеться на него. Её волнение выводило из себя порой до бешенства, но вместе с тем ему это нравилось. Такое вот превышенное внимание и льстило, и одновременно раздражало до исступления. К ней у него за долгие месяцы сложилось двоякое отношение. Он испытывал дразнящее возбуждение, когда видел её тело, гибкое, стройное, когда ловил потемневший в затаённом желании взгляд, и лютовал, когда Всеслава пыталась заглянуть слишком глубоко в его душу. Княжна всё пыталась дотянуться до глубины, а Мирина… словно была уже там, в омуте его порой смутных чувств, словно именно там он и нашёл её.
И очень не хотелось именно сейчас, после того, как покинул Мирину, пребывать в обществе Всеславы, равно как и разговаривать с ней с дороги. Хотелось по-прежнему быть мыслями с той, что осталась одна на постоялом дворе, пропитаться её запахом, дышать ею, видеть её перед собой и думать, думать, думать о ней. Кровь бешеными толчками понеслась по венам, и вместе с тем чувство раздражения рванулось с узды, как взъярившийся жеребец. Но Арьян сдержал ярость, знал, как себя остановить. Он возьмёт своё, как и всегда, и отдаст Всеславе её.
Он только сейчас осознал – сколько уже была Всеслава рядом, а до сих пор так и не поселилась какой-то своей частью в его сердце, о ней порой даже забывал. Когда-то она ему нравилась, а потом в один миг всё перегорело, и осталось только плотское влечение. Он её хотел, вожделел её тело до исступления, но она так и не прикипела к душе, пусть и разжигала в нём огненный вихрь страсти, но огонь этот был не греющий, стоит удалиться от неё – блекнет, как холодная звезда на заре. До этой поры он думал, что он хозяин, что он владеет тем положением, в которое они, нет, он по своей горячности и пылкости попался. Он ошибался. Всеслава оказалась не глупой девочкой, которую Арьян, как думал, знал, и в руках её были хоть и хрупкие, но нити, видимые и ведомые только ей, за которые она осторожно и умело дёргала, крутя им, как хотела, вынуждая делать то, что нужно ей. Недолгая разлука показала это настолько отчётливо, что на время Арьян потерял дыхание, а сердце обратилось камнем, стало давить.