Мирина коснулась невольно подбородка, вспоминая прикосновения княжича, заботливые, осторожные, тепло его рук словно проникало под кожу. Обволакивающий взгляд густо-орехового цвета глаз, оттенённых такого же тёплого оттенка волосами, дарил утешение.
Княжна выдохнула резко через нос, будто выбили из груди воздух, возвратилась в хоромину мыслями. Уж как встречает его Всеслава, Мирина и не узнает никогда. Да и зачем ей это нужно? У него своя жизнь, у неё своя только-только начинается. Заново. И нужно к тому привыкать.
Вчера она, как осталась одна, долго ходила из угла в угол, словно пойманная птичка. И вроде устала страшно, а спать не могла. А потом пришла чернавка, её появление взволновало, сбило с толку окончательно. Но потому и упокоилась. Девка помогла в бане помыться, а мылась Мирина долго, сдирая жёсткой мочалкой вместе чуть ли не с кожей оставшиеся следы от невольного своего мучителя. Хоть Мирине и не желалось, чтобы чернавка видела оставшиеся рубцы от плетей на спине, да деваться было некуда. И волосы та расчесала, заплетя в косы, и переодеться в чистое подсобила, когда уже глаза совсем слипались, а двигаться совершенно не хотелось. Спала крепко, без всяких снов. А когда проснулась, не поверила, что никуда не нужно торопиться, и преисполнилась благодарности к княжичам Вяжеславовичам за то, что приехали в лагерь валганов, за возможность оказаться вновь на родине. Удивление её на том не закончилось. Когда княжна заглянула в принесённые вчера Арьяном вещи, совсем разволновалась, обнаружив столько одежды, что она всё утро выбирала, какое платье надеть. Все были красивые, из богатой ткани и с вышивкой, ни одного простого, чтобы не привлекало к себе внимания. Отыскалось одно только нежно-небесного цвета с тонко вышитой тесьмой по рукавам да на груди, его и надела, подвязав простым плетёным из лыка пояском. В вещах нашла она и гребень, и рушники, и даже украшения были там – кольца височные да грозди тяжёлых колтов, и браслеты массивные, чеканные, из латуни. Это всё она, конечно, не стала надевать, видя, как косится чернавка, увидев богатое убранство. А ну как заподозрила что-то уже? От мысли этой княжне неловко делалось.
Мирина расчесала чистые, ставшие шёлковыми и блестящими волосы, заплела в косу и платком покрыла, подвязав налобной повязкой. Пусть думают, что замужем, чтобы убрать лишние подозрения. Но Евгастья – так представилась молоденькая девушка с рыжими, как у Митко, кудрями, сплетёнными в тонкую, но длинную косу, и с карими глазами да веснушчатым лицом – оказалась молчаливой, покладистой и отзывчивой, выполняла добросовестно поручение княжича и о лишнем не заговаривала.