Вернулась и Вида, вторая верная помощница с малолетства. Коса её была черная и короче Белолюбиной, да и ростом эта девка ниже была, с круглым лицом да яркими, живыми, цвета ежевики спелой, глазами. Она принесла крынку кваса хлебного да яблок лукошко, водрузила на стол, где уже Белолюба расстелила вышитую самой Мириной скатерть. Не успела княжна оглянуться, как стало ещё светлее и уютнее, ожила светлица, задышала. Мирина зажгла травок сушёных, и полился дурманный запах, очищающий, ароматный, при вздохе так и закружилась голова, и усталость ушла с плеч. Но покой глубокий так и не пришёл, потому что внезапно завладели ей мысли о княжиче Арьяне. Она и в дороге о нём вспоминала чаще, чем ей хотелось бы, в этом Мирина призналась себе, не в силах таить от себя самой. Знать бы, что принесло валганов в Явлич. И тревожно становилось от неведенья, не хватало ещё беды какой. И в какой раз Мирина напомнила себе, что в храм нужно бы сходить, заступничества Богов попросить.
Обмывшись в лохани, смыв с лица, шеи, рук пыль дорожную, принялась расплетать косу. Евгастья по привычке хотела было подсобить расчесать волосы, но её опередила старшая Белолюба. Та и не стала настаивать на своём против слова главной. Но даже это не отвлекло Мирину от мыслей о княжиче. Образ Арьяна так и стоял перед взором и не уходил. Глаза его, орехового цвета, обведённые, будто углём, чёрной каёмкой и такими же тёмными ресницами, имели взгляд хищный и вместе с тем сытый, окутывали теплом. Княжна вспомнила, как спокойно возле него делалось и неспокойно одновременно. Невеста у него ревнивицей оказалась. Оно и понятно, почему, завидного жениха себе подобрала княжна Орлецка, и всё же Мирина как-то не верила ни ей, ни в её чувства. Вздохнула тягостно, ощущая на голове гребень, мерно скользящий по волосам. Отбросила эти мысли, а вместо них пришла тревога более насущная. Что же говорить матушке? Ведь то, что была она в лагере валганов, вскоре откроется. И как бы ни думала, ни вертела в уме, а признаться в том придётся. Опасалась, как бы хуже от вранья не стало.
Управившись, Белолюба вплела в косу ленту – знак того, что девушка обещана уже жениху, и Мирина не стала противиться тому, понимая, что желание княгини таковым и осталось – выдать за Вортислава, будто невеста и не пропадала никуда. Значит, увидит его за столом общим. Что ж, тем лучше.
Чернавка под тихий напев привязала в завершение накосник тяжёлый, положила гребень в ларь и отступила.
– Спасибо, – очнувшись от раздумий, ответила Мирина. – Теперь ступайте. И Евгастью с собой возьми, устрой девочку, покажи место, где жить будет, да расскажи всё.