– Потому что ты отказалась бы со мной поехать. И мы проторчали бы опять всё лето в Москве. У меня съёмки, у тебя репетиции… А так – хоть немного побудем на природе. Ты хочешь уехать?
– Нет, конечно, – игриво усмехнулась она. – Но на гэнг-бэнг я тебя всё равно одного не отпущу.
Этой ночью мы снова спали втроём. Только секс был другой. Было похоже на то, как если бы двум девочкам дали велосипед покататься. Двоим никак – велосипед-то один. Получается: круг – одна, круг – другая, первая катается, вторая нетерпеливо смотрит и ждёт своей очереди. А тут к тому же ещё у велосипеда периодически шины сдуваются, поэтому приходится их подкачивать. Тоже по очереди. Совсем замучили велосипед. Серёжа лежал на спине в позе велосипеда, наверное, часа три, пока мы не накатались.
Но он сильный, выдержал нас. Ни разу не попросил пощады. Даже когда мы не очень милосердно, вручную, «подкачивали шины» уже в пятый раз. Верно говорят, что за одного битого двух небитых дают. Кто знает – тот поймёт. Во всяком случае, мы с Янкой друг друга поняли и заснули в таком прекрасном расположении духа, в каком далеко не всегда засыпают жёны на брачном ложе со своей безраздельно обладаемой собственностью и тремя, по обыкновению, минутами сомнительного счастья.
Впрочем, женское счастье не измеряется в минутах, это уж точно.
– Я люблю вас, – сказала я Серёже и Янке, засыпая.
– А мы тебя любим, – ответила Янка за себя и за него.
Серёжа сжал мою руку в знак согласия. Это счастье длилось всего лишь мгновение перед тем, как я окончательно провалилась в сон, но стоило оно многих лет моего несчастного одиночества.
Последней хоть сколько-нибудь удачной попыткой зацепиться за место под солнцем был роман с молодым режиссёром. Три недели июньских дней и ночей. Пролетевших как один день. Его имя запечатлелось у меня в памяти тоже по-летнему солнечно: Светиком я его звала. Он не обижался. А вообще Святослав. Его хорошо принимали московские киношные критики. В тот год премию какую-то дали. Да, у меня были корыстные планы, что уж тут скрывать. Рассчитывала на него. Но потом он пропал. Просто пропал и всё – ни ответа ни привета. Кто-то рассказывал, что он уехал в США, стал работать в Голливуде. Ну и дай Бог ему всего хорошего, как говорится.
Пробуждение у меня выдалось обескураживающим.
– Доброе утро! – услышала я сквозь дрёму незнакомый голос.
Я открыла глаза, приподняла голову и впопыхах прикрылась чем-то первым попавшимся под руку. Это было Янкино платье, кажется. То, которое она вчера ночью стащила с себя не менее стремительно, чтобы первой успеть к «велосипеду».