Вот удивительно, как быстро молодые попы научаются всем этим церковным интонациям и словечкам. Ещё ведь недавно вроде был обычный парень, и вот уже настоящий батюшка: «возгревать» и прочее. Голос тихий, но властный, поучительный.
Женщину же ласке и теплоте учить не надо. В ней самой природой это заложено. Бессознательно, как инстинкт.
Я старалась и возгревала – когда по желанию, когда через силу. От него любая прихоть. Только намекни. Возгрею. Обласкаю. Полюблю.
– Грех это, – после того ворчливо бормотал он, спешно пряча свой обмякший член, но вскоре снова хотел «возгревать».
И раз от раза делал это всё грубее, с какой-то мужицкой злостью – с нарочитой силой, с молчаливой издёвкой, точно я и не человек вовсе, а всё равно что корова на дворе, которую надо время от времени доить: нукась-ка, матушка, стой смирно, стой, скотина ты эдакая. Подойдёт сзади, толкнёт на кровать, стол или куда придётся, задерёт юбку, рывком спустит трусы и так – без слов, без ласки – «возгреет». А я стою потом с голой задницей, плачу в душе, как изнасилованная, и боюсь – вдруг ещё чего скажет обидное, скажет же – терплю. Терпи, матушка, терпи, скотина ты эдакая: такая твоя, женская, доля. Жене глава – муж, а мужу глава – Бог.
Ребёнка Бог не давал. Мы поехали помолиться в Дивеево, и там нам люди посоветовали одного православного врача. Съездили к врачу, тот взял анализы и успокоил: мол, всё хорошо, просто небольшая несовместимость, а так всё будет. Прописал витамины и отпустил. Денег даже не хотел брать, но муж ему всё же сунул «во славу божию».
Время шло, беременности по-прежнему не было. Я себя постоянно виноватой чувствовала из-за этого. Сама лезла к мужу, а он злился.
– Бог наказывает, – зыркал он на меня глазищами. – Может, грех какой от меня скрываешь? Прелюбодействовала?
Господи, какое прелюбодеяние? Я же… Господи, я же бросила всё ради него, я жизни не видела, я боялась всего как огня! А мужчин особенно. Ну – да, да, да! – нравился мне один мальчик в университете, мы встречались немного, целовались, и он однажды залез мне в трусы, просто потрогал меня там и всё, я испугалась и убрала его руку.
Как-то, после очередных укоров и подозрений, меня прорвало, и я высказала мужу всё, и этот единственный случай тоже рассказала, меня било в припадке, я ревела и бросала ему в лицо всё, что накипело за эти два года жизни с ним.
Он неожиданно присмирел и тихо проговорил непривычно добрым, как бы покаянным тоном:
– Ну, вот, видишь… Значит, во мне дело-то… Из-за меня у нас с тобой несовместимость эта… С другим бы у тебя получилось, а со мной вот нет… Не надо было мне жениться, надо было в монахи идти… Сейчас бы и у тебя счастливая семья была, и меня бы Бог устроил куда-нибудь…