Мне тогда и в голову не могло прийти, что когда-то сам попрошу её раздеться перед другим мужчиной. И не просто попрошу, а буду хотеть этого так же сильно, как раньше мучился от ревности.
Марсель удивлённо посмотрел на меня в тот момент, когда Марина вошла в студию в одном только нижнем белье. В его глазах я заметил испуг и плохо скрываемый мужской интерес. Взгляд школьника-подростка, случайно заглянувшего в приоткрытую дверь девчачьего туалета.
– Вау! – воскликнул он. – Что вы задумали?
– Ничего особенного, – спокойно ответил я ему, хотя меня здорово потряхивало от волнения. – Просто снимем несколько хороших кадров и всё. На этот раз с обнажёнкой. Так что ты давай… тоже раздевайся.
А сам подошёл к Марине, встал у неё за спиной и медленно, словно сапёр, обезвреживающий мину, расстегнул лифчик. Она тоже помедлила, но так, как это делает женщина, когда на неё смотрит мужчина, и скинула его. Он упал на пол так же легко, как осенний лист с дерева, и так же тяжело, как с узника его кандалы.
Марсель застыл с плавками в руках. Я даже не взглянул на его лицо и не видел его реакцию. Я хотел видеть реакцию его пениса – всё, от начала и до конца. Как он из спокойного, хоботообразного, состояния перейдёт вот в то твёрдое, похожее на кость, обтянутую венами и чёрной кожей. И это скоро произошло прямо на моих глазах.
Марина оглянулась на меня – с молчаливым напряжением, как бы ловя моё настроение: всё ли нормально и не передумал ли я?
Тогда я встал на колени и с прежней неторопливостью спустил вниз её трусы. А она переступила ногами, избавляясь от них. И ко мне вдруг, как вспышка света, пришло осознание, что сейчас случилось. Вот стоит моя жена – совершенно голая – перед молодым чернокожим парнем, и он на неё сейчас смотрит и видит всю как она есть. И она тоже на него смотрит. Да, смотрит и видит вот эту его недвусмысленно торчащую чёрную силу.
И меня захлестнуло нечто, что со мной никогда не было. Точно это был и не я. Или же наоборот – именно я, настоящий я, а всё это время, почти всю мою жизнь во мне жил кто-то другой. Будто спал и наконец проснулся! Будто потерял память и наконец вспомнил себя! Словно взошло внутри меня солнце и озарило всё вокруг. Словно обрушилась волна свежести и понесла глубоко-глубоко и там, в глубине, что-то великое и красивое улыбнулось мне и сладко, жарко, любяще до самого дна поцеловало в губы.
Мы сделали серию кадров, где Марина и Марсель были вдвоём, ещё серию, где мизансцены детализировались, выхватывая части тел. Вот её рука на его животе и ниже. Его рука на её животе и ниже. Его рука на её груди и набухший сосок меж его пальцев. Его обнажённая чернота и её обнажённая белизна во всём. Не хватало только одного.