Я попросил её встать спиной к нему и наклониться – так, будто бы это половой акт. А его – плотно прижаться к ней.
– Шире расставьте ноги, чтобы я уместился под вами с камерой!
Хорошо, что они молчали всё это время. Марина вообще не сказала ни слова. Если бы они тогда обсуждали что-то, капризничали или смеялись, чувство бы рассеялось и ушло. И всё бы превратилось в кошмар и пошлость. Но они просто делали то, что я их просил.
– Стоп! Замрите вот так, пожалуйста!
Я лёг в пространство между их ногами и посмотрел вверх. Дыхание моё сбилось, пульс бешено стучал в виски. Может, для каких-то прожжёных порнографов эта картина – так себе, рутина и только, но меня она ошеломила так, что я едва нашёл в себе силы проговорить:
– А теперь, Марсель, входи… и начинай двигаться.
– Что сделать? – на всякий случай переспросил он.
– Сделай то, что мужчина делает с женщиной.
Он вошёл в неё, и сразу же моё сознание стало одной-единственной, спокойной и внимательной точкой, созерцающей мгновения. Эти мгновения были просты и прекрасны.
Просто секс. Просто мужской половой орган входит в женский. Но за всё время, когда я сам занимался этим с женой и другими женщинами до неё, я даже на йоту не приблизился к тому, что чувствовал теперь. Я видел и чувствовал дыхание жизни и её красоту. Чувствовал красоту мира и человека – целиком вышедшего из вот этого слияния мужского и женского.
Я впитывал мгновения. Раз – страшно нависший надо мной чёрный фаллос, с блестящей чернотой и оттого кажущийся вылитым из металла, как будто древнеримский божок Фасцинус, утопает в шёлковом румянце розовых складок женского места; тяжело раскачивается сморщенная мошна тестикул, снизу похожая на какой-то диковинный плод. Два – складки темнеют, точно намоченная губка, и дают слизистый сок. Три – ровная тёмная полоска волос поверх них словно ощетинивается, и бегут крупные пупырышки мурашек по краям живота и ногам. Видно, Марине очень хорошо, и она, наверное, забыла про меня. Быть может, сейчас вообще про всё на свете забыла.
Ах, Марина, неужели это ты там, наверху, а я здесь, внизу, смотрю на то, что с тобой происходит? Неужели это всё с нами? Мысли прочь. Шоу маст гоу он. Лет ит би.
Я настроил объектив камеры и, щёлкнув несколько раз, попросил:
– Опуститесь вниз, прямо на меня.
А фотоаппарат отложил, теперь он мне был не нужен.
Они встали на колени, так что моя голова, зажатая в проёме между их ног, оказалась прямо под главным действием. Близко, ближе некуда. Его «диковинный плод» слегка касался моего подбородка. А её раскрывшиеся от полового контакта и ещё не успевшие сомкнуться обратно складки с бледной глубиной в них возвышались над моими глазами.